Книга Мир охоты и крови, страница 180 – Микки Хост

– Я не знаю, что делать.

Он стал рыцарем из-за эриама, который случился в семнадцать лет, и был уверен, что работать на благо коалиции – то, ради чего он существует. Когда он по уши влюбился в Диону и чувствовал себя полным идиотом, которому никак не удавалось привлечь ее внимание, его вера не угасала. Он был уверен, что коалиция – его дом, и какое-то время спустя, когда Диона уже смеялась с его глупых шуток и целовала каждый раз, когда хотела того, он убедился в этом еще раз. Но Диона умерла.

Артур пытался поговорить с Энцеладом не меньше сотни раз. Но тот смотрел на него пустым взглядом и ничего не отвечал. Только дожидался, пока Артур закончит, и уходил, будто ничего и не слышал.

Особняк отказывался приводить Артура к комнатам близнецов, всегда находившихся напротив друг друга. Он даже не был уверен, что, если ему удастся найти комнату Дионы в этом скоплении пространственной магии, дверь действительно откроется. Может, особняк обладал собственной волей и пытался защитить его от боли. Артур не знал.

Марселин мягко коснулась его ладони. Артур вздрогнул и даже испуганно посмотрел на нее. С его стороны было крайне эгоистично вываливать все на Марселин, но она казалась единственной, кто может понять его, и потому он выпалил на одном дыхании:

– Кэргорцы верили, что эцетар – священная связь между близнецами. Не между братьями или сестрами. Только близнецами. У них считалось, что близнецы рождались лишь в том случае, если величие души было слишком огромно для одного тела.

– Иными словами, они верили, что одну душу делили на два тела? – осторожно уточнила Марселин.

– Да, именно. Наверное, поэтому Энцелад думает, что я не понимаю. Он со мной даже не разговаривает.

Марселин ничего не сказала, но подошла ближе и обняла его,крепко прижав к себе. На секунду Артур растерялся, а затем обнял ее в ответ.

Они никогда не были особо близки. Обычно их общение ограничивалось оказанием помощи со стороны Марселин и обещаниями Артура принести ей какой-нибудь кусочек тела ноктиса для изучения.

Но сейчас что-то изменилось. Артур, выждав еще немного, тихо произнес:

– Я знаю, что лезу не в свое дело…

– Но?

– Но если Стефан не проснется, отпусти его.

Пробуждение Стефана не было каким-то особым ритуалом, но Марселин все равно извелась от ожидания и страха. Гилберт долго не соглашался подпустить Третьего к Стефану, а когда это все же случилось, внимательно следил за каждым его действием вместе с Шераей и Пайпер, а также Диего, приставленным к Третьему в особняке.

Никто ничего не говорил. Все просто ждали, когда Третий закончит проверять состояние Стефана и при этом восхищаться работой Марселин. Она сама не видела для этого причин: если бы сделала что-то действительно удивительное, Стефан бы не лежал без чувств, верно?

Марселин не задавала лишних вопросов. Ждала, пока Третий закончит, и едва не набросилась на него, когда он, все сделав, вышел из спальни, а Стефан так и не открыл глаза.

– Терпение, госпожа Гарсиа, – произнес Третий. – Я сделал все, что мог, но он может проснуться как через пару часов, так и дней. Организму нужно время.

Когда все вышли, оставив Марселин одну, она придвинула кресло поближе к кровати Стефана и села, обхватив колени. Попыталась очистить мысли, но те соскакивали с Рафаэля на Стефана и обратно. Рафаэль избегал ее, а если вовремя не успевал скрыться, то просто молчал, даже не смотря Марселин в глаза. Она старалась не давить, но, вероятнее всего, на Рафаэля давил сам мир. Теперь каждый в особняке наблюдал за ним и людьми, с которыми он прибыл.