Книга Мир охоты и крови, страница 191 – Микки Хост

– Думаю, нам надо познакомиться поближе, – сказал Гилберт, изо всех сил удерживая доброжелательную улыбку.

Клаудия промолчала. Ее поза не была напряженной, но взгляд оставался стеклянным, и Гилберту казалось, что мыслями она совсем не здесь. Однако вместо того, чтобы указать на это, он произнес:

– Хочу напомнить, что все, что я делаю, я делаю ради сигридцев и справедливости, которую они заслуживают.

Уголки черных губ Клаудии приподнялись в улыбке и тут же опустились.

– Я считаю, что мы можем стать союзниками, Клаудия. Друзьями, если тебе будет угодно. Я вовсе не хочу, чтобы наши отношения были… напряженными, понимаешь?

Если она и понимала, то виду не подала. Просто молча смотрела на него.

Поначалу Клаудия показалась ему самой обычной девушкой. Когда Переход открылся возле особняка, Гилберт видел, каких усилий стоило Клаудии просто поднять Нотунг и как быстро Энцелад лишил ее меча. Если в ее теле и крылась хоть какая-то сила, то определенно умственная. Клаудия безвылазно сидела в комнате и ни с кем, даже с Енохом и слугами, не общалась, и сегодня за три часа, которые длился приветственный ужин, сказала всего два предложения, адресованные Пайпер. Ей хватало взглядов, которые ловил Предатель, а затем мгновенно менялась его речь и тема, к которой он клонил. Казалось невероятным, что он прислушивался к ней, говорил и действовал так, как она того хотела. Гилберт до сих пор не понял, как именно Клаудия влияла на Предателя, но знал, что она делает это.

– Я хочу только мира, – настойчивее произнес Гилберт. – Мира и справедливости. Думаю, ты понимаешь, что даже если королева увидела его душу, даже если она знает все, что случилось… Есть то, в чем он точно виноват. Я лишь хочу понять, в чем именно, чтобы знать, как нам поступить. Всем нам. Достойный суд для каждого. Даже для Предателя.

– Фортинбраса, –исправила Клаудия, не моргнув и глазом.

Гилберт так удивился, что она все-таки ответила, что на несколько секунд замер, удивленно смотря на девушку. Ему стоило больших усилий не только изобразить улыбку, но и ответить ровным голосом:

– Конечно. Даже для Фортинбраса.

Имя жгло язык. «Это не он, – подумал Гилберт. – Фортинбрас – мой брат, и он умер в день Вторжения».

Если бы Предатель действительно был Предателем, Ариадна бы убедила лидеров коалиции, что Третьего сальватора нужно держать в тюрьме, за защитными чарами и ограждающими барьерами.

«Мы ошибались», – только и сказала королева, и принцесса Сонал ее поддержала, сославшись на Свет Арраны.

И как Гилберту понять, что Предатель на самом деле Фортинбрас? Как поверить, что его брат не умер в день Вторжения и не предал миры, а пытался защитить их? Он ведь видел, как тот убил Горация. Он видел воспоминания тысячи магов, слышал миллионы историй о том, как Третий сальватор вел за собой легионы демонов.

Он был лжецом, предателем, убийцей, клятвопреступником, и все эти годы Гилберт только так о нем и думал. Его имя было вычеркнуто из истории, его лицо исчезло со всех портретов рода Лайне, которые оказались в этом мире. Фортинбрас умер. Остался только Предатель.

А теперь выясняется, что Фортинбрас все же не умер.

«Это неправда, – хотелось сказать Гилберту, даже выкрикнуть, чтобы злость, терзавшая его изнутри, наконец выплеснулась наружу. – Не верьте ему. Он предал миры, он предал нас всех. Он предал меня. Не верьте ему!»