Книга Безрассудная, страница 156 – Лорен Робертс

— Пожалуйста, — шепчет он. — Покажи мне.

Я судорожно вздыхаю, открывая глаза, и вижу, что серые глаза уже смотрят на меня. Затем медленно слезаю с Кая и, когда он садится, я проглатываю свою гордость и осторожно стягиваю с плеча одежду.

Прохладный ветерок целует мои ключицы, словно выражает сочувствие. Я не ощущала воздуха на своей коже с тех пор, как король рассек мне кожу у Чаши.

Выражение лица Кая не меняется, как будто он надел очередную маску. Но трещина в ней все же есть. Она есть всегда. Я улавливаю, как дергается мускул на его щеке, как сжимаются его руки.

— Как он это сделал?

Я пытаюсь проглотить комок в горле.

— Мечом.

Он втягивает воздух носом.

— После того, как он провел лезвием по моей шее, — продолжаю я, приподнимая подбородок, чтобы он мог увидеть знакомый шрам в бледном свете, — он сказал, что оставит свой след на моем сердце, чтобы я никогда не забыла, кто его разбил.

Он приближается, не сводя глаз с изуродованной кожи. Его голос ледяной, отчего у меня по спине пробегает дрожь.

— Это буква «О».

Я киваю.

— Она значит…

— Обычная, — заканчивает он с отвращением. — Он пытал тебя, а ты даже не подумала рассказать мне?

— А что бы это изменило? — спрашиваю я, вскидывая руки вверх. — Это не делает меня меньшей преступницей.

— Это сделало бы тебя менее похожей на убийцу, — резко произносит он. — Почему ты скрыла это от меня?

— Потому что… — запинаюсь я. — Потому что я едва могу смотреть на себя! Разве ты не понимаешь? — Слезы застилают мне глаза, но я все равно продолжаю: — Он разрушил меня. Изуродовал меня. Всю оставшуюся жизнь я буду смотреть на этот шрам и думать о человеке, которого ненавидела больше всего на свете. О человеке, по вине которого был убит мой отец. О человеке, который безжалостно убивал таких же, как и я Обычных. О человеке, который пытался убить и меня саму. — Я качаю головой, глядя куда угодно, но только не на него. — Я не могла позволить никому увидеть, как он заклеймил меня. Увидеть, какойвред он нанес. Я… я просто не могла.

Боль, застывшая в его взгляде, почти невыносима.

— Грэй…

— Произнеси мое имя, — шепчу я. — Пожалуйста.

Я знаю, что Кай не произносил его с тех пор, как мы сбежали из тюрьмы. С тех пор как я сказала, что он лишился права называть меня так. И с тех пор он уважает мой выбор.

Но я жажду услышать, как звучит мое имя на его губах. Хочу, чтобы он прокричал это с крыши, прошептал мне на ухо, проводя пальцами по моей коже. Хочу, чтобы мое имя звучало знакомо в его устах, пока он ощущает вкус моих губ.

Хочу, чтобы он слышал мое имя и все еще умолял, произнося его.

Или, быть может, я просто хочу его.

Сквозь его разрушающуюся маску проступает удивление, но его смывает облегчением. На губах Кая появляется неуверенная улыбка, словно я только что произнесла самые прекрасные слова, которые он когда-либо слышал.

Он произносит мое имя так, будто оно вертелось у него на кончике языка, шепча его с каждым его вздохом.

— Пэйдин.

Затем он раскрывает объятия.

Тихий всхлип срывается с моих губ, когда я забираюсь к нему на колени.

Меня обхватывают сильные руки, и я утыкаюсь лицом в его обнаженную грудь. Кай проводит рукой по моим коротким волосам, обнимая меня за шею, пока я дрожу в его объятиях.

— Он не разрушил тебя, Пэй, — шепчет он мне на ухо. От этого прозвища слеза скатывается по моей щеке и падает ему на грудь. — Но то, что ты так думаешь, означает, что даже после смерти он побеждает. Этот шрам — свидетельство твоей силы. Свидетельство того, кто ты такая, а не чего-то еще.