Книга Ноктюрн для капитана, страница 100 – Галина Маркус

Я не понимаю, как нормальный человек может жить с этим. Я вообще ничего не понимаю. Как может та же Таниа сочувственно гладить меня по руке и приветливо со мной разговаривать, посылая на страшную смерть? Ради чего? Разве есть на свете хоть что-то, ради чего можно это делать?

– Боюсь, ему тоже стоит опасаться за свою жизнь, вести игру при его положении ох как непросто, – говорит Питер. – Он знал, когда сделан укол, и знал, когда надо вывести тебя из игры, чтобы ты не пошла на задание. Его могут вычислить.

Не могу сказать, что способна сейчас переживать за Виктора, хотя он и пытался меня спасти. Меня – пытался. А остальные? Интересно, это первое его задание? Он перешел к нам со второй базы. Там тоже погиб парень-наживка – по рассказу Кэпа, это было еще до Гжешека. Так что делал Виктор до перехода к нам?

Представляю его красивые голубые глаза.

– Что с тобой, Алекс? – раздраженно спрашивает Питер. – Не можешь принять, что твой парень – мерзавец? Ты так сильно к нему привязана? Еще бы, такой смазливый!

– Заткнись.Это вообще тебя не касается.

– Ладно, прости, – устало говорит Питер. – Я тоже его не распознал, так что… Тебя он действительно спас, ведь это он вызвал Хелен. Не знаю, как у него это получилось, но факт. И он рисковал – всем, ради чего ввязался в заговор, и своей жизнью тоже.

«Ваш руководитель, Зубофф», – вспоминаю я слова мужественного шефа, главы группы захвата. Оговорочка, однако, выдающая его с головой… если бы у меня было побольше мозгов.

– А это видео… Его можно показать твоему большому инспектору, нет? – жестко спрашиваю я.

Я знаю, что Виктор меня спас. Но я не единственная наживка на свете, и он сам сделал выбор. Если запись будет ценой за окончание кошмара, то, надеюсь, совесть меня не замучает.

Но у Кэпа это предложение не встречает энтузиазма.

– И что это докажет? Дату можно подделать. Человек входит в некую дверь – где эта дверь? Зачем он туда входит? Может, помочиться решил, вот и зашел.

Я с отвращением отворачиваюсь от Питера.

– Хотя, конечно, саму запись наверняка делали именно ради Зубоффа. Думаю, кассеты кто-то потом извлекал, своего рода крючок.

– Сам же говоришь, что она ничего не доказывает.

– Не то, что нам нужно, это не для полиции. Я, разумеется, все равно свяжусь с тем парнем. Но нашим доказательством могла стать только запись нападения, на которой было бы видно все, что произошло.

При одном воспоминании об этой ночи мне становится нехорошо, я сползаю с пуфика и прикладываюсь к нему головой, скрючившись на полу. Но мое тело проигрывает, сейчас оно не главное, и я его не слушаюсь, мне надо добраться до всех ответов сразу.

– Не могу понять одного… – шепчу я, – почему их все-таки просто не пересаживают? Какое зверство… но почему? Чтобы она не попалась потом мне случайно? Но ведь она могла попасться мне и так, в любой момент, в одну из ночей. У них был способ убить меня тогда – укол, как ты говорил. И еще! Что все-таки случилось со второй девушкой? Теперь мы ведь знаем… мы знаем, что это не физиология твари. Чтобы на тварь не подействовала пуля, ей должны были сделать инъекцию. Но это не было плановым захватом! Она выбежала, когда все шли обратно! Почему ее не смогли парализовать ребята из группы?

Питер с тревогой наблюдает за моими попытками приложить голову к пуфику поудобнее.