Книга Ноктюрн для капитана, страница 115 – Галина Маркус

Неожиданно она падает передо мной на колени, я в испуге таращусь на нее, пока она шепчет исступленно:

– Умоляю тебя! Умоляю! Ты еще ребенок, у тебя все впереди.Я умру без него. Я столько лет жду только его. Прилетела сюда ради него. Прошу, уезжай!

Я закрываю лицо руками и всхлипываю, не зная, что мне делать. Хотя почему не знаю? Разве на самом деле меня ждет здесь что-то хорошее? Разве Питер может любить меня так, как ее? А если вдруг, по необъяснимому чуду, любит – то разве он откажется от своего слова? Разве он ясно не объяснил мне, что выбора у него нет? Разве я не слышала их разговор? Разве посмею сознательно их разлучать?

Хелен понимает мое молчание по-своему, потому что встает и смотрит на меня с ненавистью.

– Значит, так, девочка, – голос у нее становится ледяным. – Если бы не я, ты была бы уже трупом. Не было бы тебя сейчас здесь, нигде, вообще – осознай это! Вот нет тебя, и все. И никакого тебе Питера, никакого неба, воздуха, ничего! Тебя сейчас нет, нет! То, что ты здесь, – ошибка! Я могла просто помедлить одну секунду. Не прийти. Не успеть. Ты здесь – вот сейчас здесь – стоишь и дышишь только потому, что так захотела я! Подумай, что бы ты предпочла: лежать сейчас в земле или просто жить? Ты обойдешься без Питера, потому что тебе подарено невероятное! Тебе подарено второе рождение. Так вот – рождайся себе заново, но где-нибудь в другом месте.

Я сглатываю комок и смотрю ей в глаза.

– Хорошо, – устало отвечаю я.

– Что?.. – не сразу понимает она.

– Успокойся, говорю, – мой голос теряет всякий цвет. – Ладно. Я ошибка, меня нет, и так далее.

– Так ты обещаешь? – Она подозрительно вглядывается в мое лицо.

– Отвяжись уже, а… – с трудом выдыхаю я.

У меня сильно сдавливает где-то в районе груди, словно из меня выкачали воздух.

* * *

Хелен неопределенно поводит плечами и… действительно успокаивается. Находит нужную кнопочку, и теплый воздух сверху мгновенно высушивает наши волосы. Себя я со стороны видеть не могу – почему у дорян нигде нет зеркал? Но зато вижу, как крупные блестящие локоны Хелен ложатся ей на плечи красивой волной. Это так восхитительно… Не понимаю, почему она щурит глаза, глядя на мои высохшие волосы.

Даже при росте Хелен ее рубаха волочится по полу, а мне так и вовсе приходится подвязать свою найденным здесь же веревочным поясом, тем самым делая ее хоть немного короче. Мы выходим босиком, обнаруживая, что пластик под ногами тоже теплый и мягкий. Думаю, при желании можно спать прямо на нем.

Теперь явсе делаю автоматически, просто потому что надо что-то делать. Я действительно чувствую себя так, будто умерла. Не могу сказать, что это больно. Это – никак. Главное, не забывать об этом, а как только забудешь, предупреждаю себя я, – боль обязательно вернется. Значит, боль – это признак жизни, делаю философское заключение.

Питер сидит где-то посередине зала в позе лотоса, он выглядит очень усталым. Я не гляжу в его сторону, стараясь помнить, что меня здесь быть не должно, поэтому не вижу, какое впечатление производит на него наше появление – скорее всего, он не отрывает глаз от Хелен.

Нахожу себе люльку в самом дальнем углу комнаты, залезаю в нее и сворачиваюсь в позу эмбриона, ожидая, что мне будет холодно. Однако кокон тотчас же принимает форму моего тела, я чувствую приятный теплый воздух, нагревающий мою колыбель до комфортной температуры. Единственный недостаток – люлька качается при малейшем движении, а спать в гамаке – удовольствие не для меня.