Книга Ноктюрн для капитана, страница 12 – Галина Маркус

Да ну и ладно – «дите» и «оранжерея». Пускай. Главное, что он теперь снова рядом и не бросает меня, и придет сегодня ночью ко мне на «прогулку». А может, и поцелуетменя еще… Буду думать об этом. И не стану сейчас ложиться, не люблю спать днем, до захвата. Высплюсь завтра утром, когда все закончится.

* * *

Мы чувствуем друг друга. Я и тварь. Нет, не совсем так. Она всегда опережает меня и находит первой. Это уже потом я ощущаю ее неудержимую ненависть, можно сказать, вижу, как она тянется ко мне, словно следую за невидимой нитью, пока страх скручивает меня изнутри. Могу проследить с точностью до полуметра, знаю, где стоит эта тварь – у двери, у окна или уже движется мне навстречу.

«Везет, у тебя сверхспособности!» – сказала мне однажды Энн. Я тоже сначала так думала, когда мне впервые открыли, что я, оказывается, не обычный человек, а практически ясновидящая и моя миссия – выискивать врагов.

Как же… выискивать… Да я бы бежала от этой пронзительной ненависти как можно дальше. Мне ее навязывали, меня ею пробивали, а я только и могла, что изо всех сил терпеть и оставаться на месте, готовясь к встрече. Даже при том, что рядом со мной всегда несколько человек с паралитическим оружием, это очень страшно. Однажды в детстве на меня вот так неслась собака. Огромная, с оскаленной пастью, полной слюны, она приближалась ко мне большими скачкаˊми. Я тогда забежала за дверь, но она успела прихватить меня за пятку. Психолог, готовивший меня к миссии, помог проработать этот страх. И – о да, собак я теперь не боюсь. Даже если целая стая будет лететь мне навстречу, чтобы разорвать. Потому что нет ничего страшнее, чем оскаленное лицо пожилой женщины в деревенском платочке.

Вот если бы у меня действительно нашлась сверхспособность – дар предвидения там или целительства. Хотя… показывали мне одного на Земле, говорят, целитель. Что-то не заметила радости на его лице. И подумалось: а может, у них то же самое? Может, они тоже не рады тому, что нечто стучится в их голову, не спросясь, и заставляет видеть то, чего видеть не хочется, – чужие беды или опухоль в теле друга?

А первый раз… Это была не «прогулка», меня привели в изолятор, где находился только что пойманный мутант, чтобы я смогла испытать свои ощущения, понять, как это происходит, проверить свои возможности. Мне сказали, что он заключен в одну из камер, и отправили гулять по длинному коридору. Я шла в предвкушении, как сейчас вдруг увижу, почувствую, укажу пальцем. А потом мне под сердцевполз неизъяснимый ужас, и багровая нить протянулась от моего вмиг ослабевшего тела, прямо из солнечного сплетения, в одну из комнат. И только через секунду с другой стороны двери начала биться тварь, пытаясь добраться до меня…

Но я с этим справляюсь. Потому что герой. Это не хвастовство, это единственное, что дает мне силы. Я герой, все в Управлении мной восхищаются, руководство относится с уважением, я спасаю Чистых и будущее мира. И я на самом деле ничем не рискую. Это неприятно, страшно, я не скрываю. Но мне ничего не грозит. Ничего не грозит. Ничего не грозит.

Ночью во время захвата я повторяю себе это чаще. Ночью все по-другому. Днем тварь никогда на тебя не кинется, разве что ты останешься совсем одна где-то на пустыре, как тот несчастный Чистый в лесу. У тварей психология хищного зверя. Какая-то интуиция – или программа – заставляет их таиться и не вылезать днем, но ночь – их время.