Книга Ноктюрн для капитана, страница 75 – Галина Маркус

Тогда Кэп включает настенный коммуникатор и вызывает мне помощь. А потом я уже ничего больше не помню.

* * *

Ну как не помню? Кое-что, конечно, всплывает.

Промывание желудка – вещь малоприятная, даже при том, что медицина довела ее до полной безболезненности. Не могу вспомнить, как пришел доктор, и начало процедуры тоже, но, когда я впервыеоткрываю глаза, зонд еще торчит из моего горла. И я вижу, что Питер сидит на корточках рядом с диваном и держит меня за руку, пока доктор завершает свое дело.

Мне становится легче, но я испытываю сильную слабость и почти сразу проваливаюсь в неустойчивый противный сон, полный моих обычных кошмаров. Не помню, как уходит доктор, но кажется, кто-то стаскивает с меня платье, я вяло сопротивляюсь, потому что это мешает мне спать.

Присутствие Питера придает моим обычным видениям новое содержание. Мы ходим с ним вместе по старому городу, прячемся от тварей, которые ждут нас за каждым углом, а потом я усилием воли приоткрываю глаза и вижу, что Питер по-прежнему сидит на полу рядом с диваном и смотрит на меня. А потом он сидит у меня в ногах на постели, упершись локтями в колени и пряча лицо в руках. А потом сидит еще ближе и гладит меня по голове. Потом ходит по комнате. Потом снова сидит и смотрит куда-то перед собой.

Утром я открываю глаза и понимаю, что мне хорошо. По крайней мере, по сравнению с нынешней ночью. Желудок абсолютно пуст, меня не тошнит, только не хочется отрывать голову от подушки. Но я не вижу Кэпа, пугаюсь и быстро сажусь на кровати. От этого у меня резко кружится голова. Комната пуста, но через секунду в нее входит Питер со стаканом воды в одной руке и таблеткой в другой.

– Привет, – говорит он. – Вот, выпей, доктор оставил.

Беру из его рук стакан и запиваю лекарство. Питер присаживается рядом.

– Вспоминай, чем отравилась, – приказывает он.

– Понятия не имею, – слабо отмахиваюсь я.

– А я уж было подумал… – хмурится Кэп.

– Это не от твоего поцелуя, – спешу сообщить я.

Питер усмехается:

– Остришь, значит, будешь жить.

– Ты не пострадал? Представляю, как это было ужасно…

– Не то слово. Но мой костюмчик и не такое видал. А вот платье Энн, боюсь…

Только сейчас я соображаю, что лежу в кровати, в разложенной постели, и вместо платья на мне одна из моих самых заношенных пижам. Н-да, по сравнению с моим вчерашним кукольным видом сейчас я представляю собой жалкое зрелище. Похоже, мне и правда гораздо лучше, раз эта проблема выходит на первый план.

– Приятная новость, – сообщает Питер. – Доктор отменил любые твои вылазки, по крайней мере на сегодня-завтра. Уже сообщили в Управление.

– Только вкус у новости неприятный. – Я ворочаю сухим языком во рту.

– Прости,я имел в виду…

– Да ладно, – дергаю губой я.

Мы замолкаем, и я вдруг понимаю, что он провел здесь целую ночь. А как он вообще сюда попал? Ах да, предлог был заманчивым.

– Ты хотел рассказать мне историю, – напоминаю я.

– Не получилось.

– А сейчас?

Питер некоторое время смотрит в одну точку, потом переводит взгляд на меня.

– Я лучше спрошу у тебя одну вещь. Такую простую детскую вещь.

Вопросительно смотрю на него.

– Вот если бы ты… или твой знакомый… не важно, просто человек, дал обещание, слово. А потом… а потом у него нашлись другие дела, интересы, а потом захотелось бы совсем другого… А когда даешь обещание, не знаешь ведь, как повернется жизнь. Вот как бы ты отнеслась к этому человеку? Если бы он забрал свое слово обратно – просто потому, что вот взял да и передумал.