Книга Сделка, страница 134 – Марина Суржевская

Я не помню, как упал.

Лодка покачивалась на волнах, словно колыбель. Внутри было тихо и спокойно, мягко шумело, ударяясь о борт, море. В тихом рокоте слышалось чье-то бормотание.

– … удивительный случай… а ведь завал… горело… я слышал, дотла…

Слова нарушили мягкое покачивание лодки. В памяти возникла обваливающаяся на голову балка.

Да полно! Какая к чертям лодка и море? Где я?

– Голубчик! Очнулся! – увидев, что я открыл глаза, ко мне бросился седовласый мужик.

Я поморгал, привыкая к рассеянному свету, осмотрелся. Длинная комната, несколько пустых кроватей, на крайней у окна лежу я. Казенное колючее одеяло, сероватые простыни… А главное – специфический и узнаваемый запах хинина, хлорной извести, йода… Отзываясь на узнавание, заболела раненая нога. Я снова глянул на незнакомца в сером костюме и накинутом поверх фартуке. Врач?

– Кто вы? – Голос показался неожиданно хриплым, и я сглотнул. Тут же у носа оказался стакан с водой. Сделав несколько жадных глотков, я снова требовательно поднял брови.

– Вы меня не узнаете? – вопросил седовласый, и я качнул головой. Тот неожиданно одобрительно хмыкнул. – И то верно. Мы с вами никогда не встречались. Николай Петрович Руднев. Ах, лежите, лежите! Куда же вы? Вам нельзя вставать!

Не слушая врача, а это, несомненно, был он, я сел и осмотрелся.

– Я в госпитале?

– Вы совершенно правы! – Руднев так просиял, словно я сделал выдающееся открытие. – Вижу, ваш разум не пострадал, и вы неплохо соображаете.

– Почему он должен был пострадать? – не понял я.

Врач глянул в угол, там сидел не замеченный мной юноша, то ли помощник-практикант, то ли фельдшер.

– Ну так как же… – Врач внимательно смотрел мне в лицо.

Я поморщился – свет все еще резал глаза, коснулся виска. И вдруг осознал, что голова замотана бинтами. Да так плотно, словно это чертов тюрбан! Удивленно потрогал повязку. Руднев снова кивнул.

– Можете назвать свое имя?

– Конечно. Волковский Дмитрий Александрович.

– Прекрасно! – снова обрадовался Руднев, посветил мне в лицо, довольно покивал, улыбаясь. – Все верно, Дмитрий Александрович. Признаться, я удивлен, что вы очнулись. Даже несколько… обескуражен. На моей практике такого еще не случалось.

– Какого такого? – Резь в глазах прошла, комната перестала вращаться, обретя четкиеочертания и краски. За легкими шторами окна, кажется, разгорался мутный дождливый рассвет. Утро? Неужели я провел в больнице всю ночь? Но как попал сюда?

– Где мы находимся? Какой город?

– Йеск. Вы помните, что с вами случилось?

Я тоже внимательно посмотрел на врача. Помнить-то я помнил. Мещерскую, око в небесах, учениц в дыму… И Катерину! Надо узнать, что с ней! Где она! Может, ждет за дверью палаты?

Я заволновался, и врач придержал мое плечо, не давая встать.

– Ну что вы, что вы, голубчик! Лежите! Так вы что-то помните? – настаивал врач, и я кивнул.

– Пансионат загорелся. «Золотой луг». Кажется, меня изрядно приложило.

Парнишка-фельдшер хмыкнул, не сдерживавшись.

– Это вы хорошо сказали, голубчик! – засмеялся Николай Петрович. —Приложило вас изрядно! Горящей балкой по голове! Так приложило, что я диву даюсь, как вы всю свою черепную коробочку под той балкой не оставили!

– Кто же меня вытащил? Неужто Кузьма?

Мои собеседники снова переглянулись, и это мне совсем не понравилось.