Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 189 – Елена Штефан

А мужчина пел. Голос у него был отменный. Уже не тенор, но ещё не баритон. И профессионализм слышался в каждом звуке. А еще душа. Пальцы с ленцой перебирали струны, но это неважно, когда такой голос и такая музыка. Под низким потолком трактира стелился бессмертный «Сувенир» (Souvenirs) Демиса Руссоса. На английском. И это было горькое разочарование: не земляк! Можно было уже уходить — иностранцев нам не нать, но как оторваться от этой сладкой, такой родной мелодии из далекой юности?

Мужчина пел, не замечая ничего вокруг. Наверное, уже по третьему разу повторял одну и ту же песню. Публика не возражала, а его самого любимая музыка вгоняла в прострацию. От чада таверны голос был не так гладок, как хотелось бы, да и плевать. Ценителей тут нет, а в его голове звучал идеальный вокал Демиса.

Но вот что-то изменилось. В гармонию его ностальгии вторглось нечто инородное. Да ладно… Ему что, подпевают? Фальшивенько, но подпевают же! На русском! Этот феномен стоил того, чтобы открыть глаза.

Перед ним стояли в обнимку две нимфы и раскачивались в такт мелодии. Та, что пониже, в черном, даже притопывала. Тихо-тихо, явно стараясь не помешать. Просто устоять не могла. Блондинка тоже была неспокойна. Выразительное лицо со славянскими скулами было грустно-счастливым, а красиво причёсанная головка покачивалась, четко попадая в ритм.

— … идут года, и грусть, печаль в твоих глазах… — слетало с женских губ, а в уголке глаза брюнеточки, кажется, посверкивала слеза.

Старенький ещё советский адаптивный перевод* шлягера гениального грека музыкант не любил: не было в нем шика, достойного мелодии, поэтому и пел на английском. Но почему бы не побаловать таких занятных гостий?

— … и грусть, печаль в твоих глазах. А я не знаю, что тебе сказать. Найти слова или без слов…

Дамы примолкли. Переглянулись. А через миг мужчина был поднят на ноги, лишен гитары и понял, что согласен так умереть. Вот прямо сейчас. В этих объятиях, под этими поцелуями и пришёптыванием: «Родненький… Нашёлся… Теперь не отпустим…». Из транса троицу вывело покашливание трактирщика: пришёл петь — пой. А нет — либо проваливай, либо за стол садись и делай заказ. Быстрее всех этот невербальный посыл поняла блондинка.

— Отдельный кабинет есть?

Нашёлся маленький столик. Оля кивнула — устраивает. Ширмы не нужно (они уже учёные и добровольно обзора себя лишать не будут. Мало ли что. Или кто). Дамы с трудом дождались, когда перед ними поставят по кружке сладковатого местного пива и здоровенное блюдо с чем-то ракообразным. Впрочем, еда никого не интересовала. Трактирщик успокоился — и ладно. А приватность организовать несложно. В Олином браслете появилось еще несколько бусин-артефактов. В том числе и тот, что легко накроет всех троих заглушкой. Не слишком это правильно, что не слышнозвуков извне — безопасность, чтоб её. За то, что подслушают, не страшно — говорить все равно на русском будут. Хуже, если какая-нибудь пьянь сообразит про иномирность колоритной троицы да возбудится не к месту. Впрочем, Оля была уверена, что где-то среди азартно бухáющих и с аппетитом жующих сидит человек Эрика. А то и не один.

Внезапную тишину музыкант воспринял как удар по нервам, но Серафима мгновенно поняла его состояние:

— Привыкай, земляк. Так оно с магами рядом. Давай знакомиться. Я — Серафима Захарова. Владимирская область. Подруга моя — Ольга Давыдова, с Орловщины. А ты у нас кто?