Книга Плюсик в карму. Книга четвертая, страница 20 – Елена Штефан

Дни, отведенные на подготовку, испарились, как пузырьки из теплого шампанского, после которого на языке остается противная кислая горечь.

Ольга выплатила кухарям внезапную премию — Нафнуфики в первый же день тренировок вне крепости завалили изрядного фрукса да в крепость его и приволокли. Не приучены были ребятишки к хутору. Кухня возликовала, и за разделку туши взялись всем коллективом. Ольга на эту активность смотрела как гордая вожатая на увлеченных пионеров. А как этот самый коллектив прифигел, когда подошел Коста и предложил свою помощь в разделке скелета! Да чтоб наездник сам… да черную работу… Да когда ж такое бывало?

Работники, которые мало пересекались с наездниками, предпочли отойти на безопасное подальше, чтоб ненароком не вызвать неудовольствие господина. Оба шефа остались на месте и упрямо держали фасон. Эти битые жизнью бывалые мужчины старательно скрывали удивление и радость. Устали уже, а работы только треть сделана.

Только Малика не проявила ни малейшего беспокойства. Этого наездника, всегда тихого и вежливого, она отлично знала. Друг ее заступника Павла. Откуда знала? Да по рукам. Подавальщица много чего приметить может, если малость сообразительна. Она всех наездников по рукам отличала. Это ж на лице морок. А еще есть плечи, осанка, походка.

Коста же, пользуясь мороком, беззастенчиво лыбился — такое радостное удивление и менталисту приятно. Жаль, нельзя отключить эту, как говорит Павел, мерцалку: положена на территории крепости. Пусть правило это ввиду последних событий уже и не актуально. Лыбился и орудовал своим водяным лезвием.

Генас все порывался руководить, но не слишком уверенно: наездник все-таки. Потом понял, что парень едва ли не лучше него понимает, что нужно делать. А то ж. У Косты это не первый разделанный фрукс и не второй. Под руководством Серафимы Костян хорошо усвоил, как кроить тушу, чтоб каждый кусок и вид имел товарный, и в приготовлении был удобен. Особой фишкой в умениях любителя водяной магии были ленточки ребрышек, ровные, как по линейке размеченные. Коста исхитрялся отсечь их максимально длинными, как только размер зверя позволял. Когда первая полоска деликатеса отделилась и повисла в воздухе, как бы красуясь, кухонная челядь, оставшаяся посмотреть на небывальщину,восхищенно выдохнула и сначала робко, а потом громче и с удовольствием орала что-то хвалебно-приветственное. Коста (плохо, Пашка на него влияет, плохо) комично раскланялся, чем вызвал новый всплеск восторга.

Главный повар старательно помалкивал, только губы шевелились, и пучил удивленные глаза, когда именно такой, как ему хотелось, пласт мяса или кусок хребта отделялся от туши и отправлялся левитацией в нужную корзину или на расстеленную прямо на плитах двора новенькую циновку. Это бережливый старшóй Агав с пинка Семёныча подсуетился сбыть прошлогодние излишки изделий из ахука. За денежку малую. А зачем лежалое беречь, когда нарос и убран на просушку новый ахук, а регулярное появление на хуторе красивой магички-бытовички открывало небывалые перспективы в искусстве плетения. Сладкая парочка шефов — Генас и Емкун, оценили хуторское рукомесло: плетушками этими было удивительно удобно застилать глыбы льда на леднике, да и овощи куда как приятнее на циновку высыпать, чем просто на каменный пол в кладовой. Магия, разумеется, справится с уборкой, но еда на голом полу… Как-то это не хорошо.