Книга Графиня из захудалого рода, страница 39 – Ольга Шах

И я решил последовать совету умудренного жизнью человека. По своему возвращению я тщательно изучил свое генеалогическое древо. Не хотелось бы брать жену откуда-то со стороны, с неизвестными корнями и, в то же время, родство должны быть достаточно отдаленным, чтобы не было угрозы рождения больных детей в дальнейшем. Да и не все девушки подходили мне - то слишком юны, то давно просватаны. Наконец, мой выбор пал на дальних родственников - род Гембах. Обнищавший графский род, значит, и «стоить» супруга мне будет недорого. Три дочери, вдовая мать. Но, к моему счастью, графиня оказалась женщиной разумной, быстро поняла, что мне надо, и сказала, что младшая дочь, Лидия, не подойдёт по возрасту, слишком молода, средняя, Лионелла, крайне чувствительное и нервное создание. Оставалась старшая, Гертруда. И я согласился. К моему удивлению, графиня была честна, она созналась, что куда с большей охотой передала бы титул какому-нибудь захудалому барончику, если бы у Труди была сердечная склонность к нему, и оставила бы старшую дочь возле себя. Последние годы именно Гертруда вела семейный бюджет и хозяйство. Хм, если вдуматься, то вполне достаточный мотив, на мой взгляд.

Я припомнил, что слышал о роде Гембах. Они славились тем, что знали, что такое слово чести. Черт с ним, если честно, со словом. Ещё и тем, что всегда женились и выходили замуж исключительно по любви. Род потому и захирел, что ни невесты, ни женихи не приносили больших денег в семью. Зато дети были, как на подбор, крепкие, здоровые и красивые. Честно говоря, я был уверен, что девушка мне откажет, памятуя последнее правило, но она неожиданно согласилась.

О том, что я ошибся, выбрав старшую, Гертруду, понял только на венчании, когда церемония была закончена и слова клятвы были произнесены. М-да, что там говорила маменька про старшую дочь? Что она на редкость покладиста и мила? Не знаю, ничего похожего я не заметил, моя юная супруга показалась мне на редкость ядовитой, ироничной и упрямой. Надо было хватать в охапку среднюю, Лионеллу, и бежать. И черт с ним, с нервической душевной организацией. Её, организацию эту, я уж как-нибудь бы пережил. Но, увидев нежные взгляды между ней молодым щуплым барончиком, понял, что «переиграть»мне тут не светит, даже если бы и слова клятв не были произнесены.

Наше совместное путешествие домой в поместье только укрепило меня в мысли, что с выбором супруги я что-то намудрил. А ведь была же шикарная возможность жениться на Маргарите Рейзен. Правда, она глупа до удивления и столь же самодовольна, зато я точно бы знал всё, что она может сказать или сделать. Или подумать… или подумать сделать. Гертруда же, она совсем другая.

И мне представилось: вот я возвращаюсь из очередного путешествия, на дворе разыгралась непогода, но дома хорошо, в гостиной горит камин, тепло от него идёт по всей комнате. За окном уже смеркается, горят лампы… На низком столике дымится чашка с ароматным чаем, в вазочке свежее рассыпчатое печенье. В кресле жена с бесконечным вязанием, на толстом ковре, у ее ног, играет счастливый ребёнок, наш общий малыш. У камина клюет носом над газетой ухоженный, благообразный старик.

Но, судя по истерично-ошеломлённый письмам, что я получил от дядюшки Отто за эти дни, пока находился в столице, такого счастья мне и не видать, как своих ушей. Юная графиня, не успев выздороветь после простуды, решила навести в моём поместье свои порядки. И всё бы ничего, но, исходя из сообщений генерала, графиня Гертруда была мелочна, склочна, непреклонна и отличалась на удивление редкой злопамятностью. Одним словом, мой второй брак преподнёс ещё большие сюрпризы, чем первый.