Книга Энчантра, страница 109 – Кейли Смит

Когда она, задыхаясь, отстранилась за очередной дрожащий глоток воздуха, его губы не остановились ни на миг — скользнули по щеке к её уху, и он прошептал:

— Я… я ведь всегда был прав насчёт тебя. Ты — сплошная беда для меня.

— Пора тебе встать на колени, — выдохнула она, и только это смогла произнести.

Он аккуратно поставил её на ноги и подчинился. И она бы соврала, если бы сказала, что это не было самым захватывающим зрелищем в её жизни.

Он медленно поднял подол её платья, задрав его до самого живота, и коснулся губами её внутренней стороны бедра.

— Ты увере⁠—

Остальное так и не было сказано — кто-то громко откашлялся. И в тот самый момент Женевьева почувствовала, как кольцо на её пальце обожгло кожу. Они оба резко повернули головы — и увидели Эллин, чьё лицо было искривлено от явного потрясения, и Севина, весело посасывающего леденец и ухмыляющегося во весь рот. А за ними… Грейв. Его лицо выражало неподдельное отвращение.

Женевьева с вызовом уставилась на него в ответ. Как будто он вообще имел право её осуждать.

— С днём рождения, без сомнений, — заметил Севин и, хлопнув в ладоши в замедленном, издевательском аплодисменте, удалился.

Роуин отстранился от Женевьевы, пока Эллин продолжала стоять на месте. Она привела в порядок платье, а он бросал на сестру настороженные взгляды.

— Любопытно, — протянула Эллин, бросив на Роуина взгляд с каким-то странным, многозначительным прищуром. Женевьева не до конца поняла, что это значило.

Когда его родня наконец скрылась в направлении столовой, Роуин повернулся к Женевьеве, слегка кивнув с одобрением:

— Хорошая работа, беда моя, — пробормотал он и направился за остальными.

Глядя ему вслед — ни разу не оглянувшемуся — Женевьева осознала, что он был абсолютно прав: она была той, кто потерял контроль.

И больше всего на свете ей хотелось потерять его снова.

Глава 31. ТРАДИЦИИ

Столовая была украшена центральной композицией из роз — розовых и золотистых. На каждом стуле лежали тарелки в тон, а по центру стола тянулось пышное, аппетитное пиршество, пестрое и ароматное. Розовый и золотой шёлк свисал со всех стен, скрывая зеркала.

— Мы уже достаточно устроили шоу в первых двух раундах, — заметил Роуин,когда она обратила внимание на последнее украшение. — Думаю, мы заслужили передышку.

Женевьева заняла место рядом с ним за столом, напротив явно повеселевшего Севина. Но прежде чем тот успел поддеть её за сцену в коридоре, появился Реми — и тут же перетянул всё внимание на себя. Поскольку Реми никого не выбыл в своём раунде, это, судя по всему, означало, что теперь его будут дразнить до конца вечера. И хотя он выглядел так, будто предпочёл бы быть где угодно, только не здесь, он остался — подальше от Роуина.

Когда за столом собрались все, последним подтянулся Ковин, — началось веселье. И, честно говоря, вряд ли стоило удивляться тому, что семейные традиции Сильверов в день рождения были сущим хаосом.

— А разве не я должна решать, как мы празднуем? — спросила Женевьева, когда все начали препираться, с чего начать.

— Если ты собираешься стать Сильвер, дорогуша, придётся смириться с тем, что день рождения — это общее дело, — назидательно сказал Севин. — Мы празднуем так, будто это день рождения у всех.

Она скрестила руки.

— Потому что?

— Потому что, если дать одному устраивать всё по-своему, кто-то другой начнёт истерику и выпустит в дом стаю Адских гончих, — пояснил Роуин, бросив выразительный взгляд на Севина и Ковина. — Проще позволить им делать, что хотят.