Книга Скрытая наследница, страница 213 – С. Т. Фернандес

— Я не хочу ещё сильнее давить на тебя. Я просто… хотела поговорить с подругой, — сказала Ренеа, и от её улыбки потеплело на душе.

Я невольно улыбнулась в ответ, протянула руку и взяла её ладонь:

— Всё будет хорошо. — Я заметила, как с её плеч словно спала тяжесть. — Нам просто нужно немного времени, чтобы… привыкнуть. И пожалуйста, обсуждать пикантные подробности про моего отца — это оставь Аурелио. Я слушать не хочу.

Ренеа всхлипнула, смеясь сквозь слёзы:

— Как прикажешь, Ваше Высочество. — Она встала с кресла и раскинула руки, сияя. — Можно обнять?

Я не могла ей отказать. Встала и заключила Ренеа в крепкие объятия. Когда она отстранилась, уголки её губ дрогнули, и она вытерла слёзы:

— Когда ты будешь готова поговорить о том, что произошло в твоих покоях…

Я резко покачала головой:

— Не могу, — прошептала, чувствуя, как в горле встала ком.

Ренеа мягко положила руку мне на руку:

— Всё в порядке. Не нужно говорить. Просто знай, что я рядом, если вдруг захочешь выговориться. — Она выдохнула и опустила ладонь. — Ладно, я пойду. Всё устрою. К вечеру ты уже будешь в новых покоях.

— Спасибо.

Она повернулась к выходу с облегчённой улыбкой:

— Если что — ты знаешь, где меня найти, — крикнула она через плечо.

— В покоях моего отца? — окликнула я.

— Ай, — услышала я её голос уже за дверью.

— Почему, к чёрту, Ренеа в покоях твоего отца? — раздался хриплый голос Дрейвина.

Я резко обернулась. Его глаза едва приоткрылись, но в них пылалгнев.

— И какого демона произошло в твоих покоях во время Гуакэ’тэ?

***

День выдался долгим — он испытывал моё терпение на прочность. С одной стороны, мне хотелось рассказать Дрейвину каждую деталь. С другой — я понимала, что лазарет совсем не подходящее место для такого разговора. Поэтому я разыграла карту Принцессы и настояла, чтобы его перевели в мои новые покои, где нам обоим будет комфортнее. Мне было ужасно неловко пользоваться своим положением, но кроме Дрейвина, мне не с кем было говорить. Ни с кем я не чувствовала себя так свободно и уязвимо одновременно.

Одному из самых главных уроков, которым меня научили родители, было: всегда быть честными друг с другом. Папа однажды сказал, что ключ к крепким отношениям — это открытые разговоры, без тайн. «Это признак настоящей любви», — будто слышала я его голос в голове.

Но когда я смотрела, как Дрейвин слушает, что случилось в моей спальне в ту ночь, в ночь Гуакэ’тэ… я начинала сомневаться в правильности этого совета. Его веки, раньше отягощённые усталостью, распахнулись где-то на середине моего рассказа. Хорошая новость? В лицо к нему вернулся цвет, который исчез с момента трагедии.

Плохая?

Его лицо пылало от ярости.

— Я убью ублюдка.

— Я так ему и сказала. Потому он и согласился во всём признаться — чтобы его сразу посадили в карцер.

— Я сам разнесу этот грёбаный карцер, — прошипел Дрейвин.

— Нет, не разнесёшь.

— Да ещё как разнесу.

— Переформулирую. Ты не можешь.

Дрейвин приподнялся в постели, морщась от боли:

— Почему не могу?

Я сжала кулаки до побелевших костяшек. Всё во мне жаждало, чтобы он пошёл туда и разбил Канe рожу до последнего вздоха. Но я знала, насколько всё хрупко в Атлантиде. У меня было слишком много врагов. А с тех пор как богиня призвала меня стать её Хэкити, мне был нужен Дрейвин. За убийство Канe его бы наказали незамедлительно. Я с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.