Книга Теория гибрида, страница 165 – Пенн Кэссиди

Я подвела ее. Я не сдержала своего обещания, и она ждала, что я вернусь и вытащу ее. Из всего, что я сделала неправильно за свою короткую жизнь, об этом сожалею больше всего. Хуже того, она никогда даже не узнает почему. Она просто сидела бы там и чахла в ожидании меня, пока этот доктор-садист не высосал бы ее досуха, как и всех остальных.

Атлас отстранился, тяжело дыша, лицо его было смертельно бледным, затем в поле зрения появился Меррик. Он разорвал собственное запястье и прижал его к моему рту, загоняя свою кровь в мое изуродованное горло. Его бронзовые волосы были пропитаны кровью, и я лениво подумала, скольких людей он уже убил, чтобы добраться до меня. Он тоже кричал на меня, проклиная снова и снова, умоляя меня исцелить себя, умоляя не покидать его. Мое сердце разрывалось из-за него, а не из-за себя, потому что Меррик уже так много потерял, и теперь я бросала и его тоже.

Фауст был следующим, когда Меррик больше ничего не мог дать, с силой заменив запястье Меррика своим собственным. Я могла видеть Бастиана, стоящего за его плечом, глаза все еще пылали фиолетовым, все его тело вибрировало от силы. Фауст кричал, его когда-то шоколадно-карие глаза теперь были совершенно черными. На его лице было столько эмоций, когда он прижал запястье к моему рту, что я могла бы заплакать, если бы у меня были силы делать что-то еще, кроме как лежать здесь.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, когда я смотрела на вампира, который, как всегда думала, ненавидел меня, человека, который говорил мне такие ужасные вещи, который постоянно боролся со мной и отрицал то,что было прямо перед его лицом, что он плакал. Фауст плакал.

Багровые слезы прочертили дорожки на его щеках, когда он влил свою кровь мне в рот. Они капали мне на лицо, пока он умолял меня пить. Я могла слышать его, его глубокий голос, подбадривающий меня, но это было все равно, что слышать его из-под воды. Я умирала, я чувствовала это. Мое сердце почти замерло, и я была такой холодной, холоднее, чем должен быть любой вампир.

Боже, как бы я хотела пошевелиться. Мне так сильно хотелось протянуть руку и погладить его по лицу, вытереть слезы. Фауст не плакал, никогда. Но каким-то образом я сломала его. Я сделала это с ним.

Он наклонился вперед, крепко зажмурив глаза, когда наши лбы соприкоснулись. Еще больше его горячих слез упало на мое лицо, и я наблюдала, как его плечи затряслись от силы эмоций, вырвавшихся на свободу из клетки, в которой он все это держал. Мои собственные слезы текли по моим щекам, потому что я знала, что разобью сердце этому мужчине.

Той рукой, которая не была прижата к моим губам, Фауст схватил меня за волосы, обхватив ладонью мой затылок. Его губы были близко к моему уху, и я чувствовала его дыхание, когда он прошептал:

— Не смей оставлять меня здесь… — Его слова были сдавленными и хриплыми, наполненными таким страхом. — Черт возьми, не смей, блядь, оставлять меня здесь без тебя. Я не смогу… — Его плечи вздымались, когда он пытался отдышаться.

Я увидела, как чья-то рука легла на плечо Фауста, и, подняв глаза вверх, увидела, что это Атлас. Он наблюдал за мной с выражением ужаса на красивом лице. Он сжал плечо Фауста, и я могу поклясться, что увидела, как алая слеза скатилась по его щеке, скатываясь в темный загривок.