Онлайн книга «Золотая свирель. Том 1»
|
Мы побрели назад. У реки похолодало, и я поднялась наверх, к дороге. Кукушонок плелся за мной, хмуря лоб и покусывая пухлые губы. С дороги мы увидели, как пересекая розовую закатную воду, под еще более розовым закатным небом ползет по провисшей струне порожний паром. – С той стороны позвали, – сказал Кукушонок, – Кого это на ночь глядя… – Хочешь поглядеть? Он поколебался: – Да ладно, без меня справятся. Батька, видать, Кайна из захоронки выманил. Провожу-ка я тебя лучше. Днем одной по городу еще туда-сюда… а вот по темну… И вообще. Не след бы тебе ходить в одиночку. – Я заметила. А ты хочешь сказать – с тобой безопасней? Ни слова не говоря, он сунул руку под рубаху и выхватил какую-то продолговатую штуковинку. Бабочкой крутнувшись на пальце, она выстрелила приличных размеров лезвием. – Ого! – удивилась я, – Да ты зубастый, Кукушонок. – Ну так! – Он убрал нож. – Это город, барышня. Здесь всякой твари по паре. Так что держись рядом. – Не могу я все время за спину тебе прятаться. Ты же занят полдня. – А ты не высовывайся, когда я занят. Я усмехнулась про себя. Уже командует, вот ведь! Герой. А ведь верно говорит, не подкопаешься… Мы прошли в ворота. Двое стражников у караулки и голов не повернули. Третий вообще спал, привалясь к стене. – Завтра после полудня, – заявил Кукушонок приказным тоном, строго щурясь вдаль, – как смена моя кончится, зайду за тобой. Сплаваем на остров. Покажешь… На узких опустевших улицах было гораздо темнее, чем за стенами. Городская ночь пока еще робела выползатьна площади и поднимать голову к небу, но каньоны переулков и колодцы дворов были переполнены ею по самые карнизы крыш. Ночь медленно, как тяжелый дым, катилась под наклон, в сторону реки. Только на черепице, расчерченной трубами и силуэтами котов, таял последний чахоточный румянец. На подходе к трактиру Кукушонок нахмурился, лицо его напряглось. Он поднял руку, останавливая меня. У коновязи толпились лошади, много лошадей, и даже в сумерках я смогла разглядеть, что все они в дорогих попонах, в блестящей позолоченной сбруе. Вокруг прохаживались двое мальчиков, одетых как слуги, но тоже очень добротно. Круга света от фонаря над воротами было достаточно, чтобы пестрота желтого и алого бросилась в глаза. Кукушонок зло выругался. – Что случилось? – Ничего хорошего. Дьявол! Надо же было так влипнуть! – Кто-то загулял в трактире? Кто-то из благородных? – Угу. Загулял. Высочество наше бесценное со товарищи, не к ночи будь помянуто. Поворачивай оглобли, барышня. Нам тут делать нечего. – Погоди, – я засуетилась, – у меня там вещи. Кукушонок ударил кулаком по раскрытой ладони. – Каюк твоим вещам. – Почему – каюк? – По кочану. Разнесут трактир по щепочкам. Или подожгут. – Да ты что? Эта… принцесса… она что, совсем? – Да хрен ее знает. Временами кажется, что совсем. – Ратер скорчил рожу, глядя на закрытые окна трактира. Из щелей между ставен лился свет. Внутри шумно гуляли. – Одержимая она. То месяцами в Нагоре сидит, носа не кажет, то вдруг на нее блажь находит, пьянки, гулянки. Тогда ей с бандой лучше под ноги не попадаться, затопчут не глядя. А то и что похуже сотворят. Сейчас у них, видать, веселье в разгаре. – Оно всегда настолько разрушительное? – Да говорят, ее высочество и в печали не брезгуют что-нибудь расколотить. Или кому-нибудь морду начистить. Или, опять же, поджечь что-нибудь. Говорят, у нее сдвиг на огне. Угли голыми руками хватает. Вот кто у нас ведьма-то настоящая. |