Книга Золотая свирель. Том 1, страница 77 – Ярослава Кузнецова

– И именно тебе? – Ратер жадно улыбнулся.

– Именно мне.

– Давай проверим.

Он протянул руку, я отступила.

– Не желаю ничего проверять! Это моя свирелька! Моя! Слышишь?!

– Твоя, твоя, чего ты так орешь… Я не собираюсь ее у тебя отбирать, я просто проверить хотел…

– Не желаю даже разговаривать об этом!

Он пожал плечами и надулся:

– Ты сдвинулась на этой свирели, что ли? Нужна она мне больно, свирель твоя…

Повернулся и зашагал по узкой тропинке к южной оконечности островка, где в камнях спрятал лодку. Я поплелась за ним, сжимая свирель в ладони.

Мне стало неловко, что я обидела Кукушонка. Скорее всего, никаких задних мыслей у парня не было, а было только любопытство и его неуемная тяга ко всему волшебному. Но отдать сокровище в чужие руки? Даже на несколько мгновений? Отдать этот обрезок тростника, украшенный полосками, зигзагами и «еловыми веточками», а потом превращенный у меня на глазах в холодное лунное золото? Этот сквозной, открытый всем ветрам футляр, хранящий теплое дыхание существа настолько чудесного, что я даже вспоминать о нем не могу без мгновенной остановки сердца?

Нет. Пусть сочтетменя чудачкой… мне все равно, что обо мне думает этот рыжий парень. Я вот тоже никак не могу довериться ему до конца, хотя сама же решила – снявши голову… Мне порукой лишь его клятвенные заверения, поддержанные общей странноватостью. Да еще линии на ладони, на счастье или на беду сложенные в заветное слово «Любовь» – именно так, с большой буквы. Или даже «ЛЮБОВЬ», где все буквы заглавные.

Я забралась в лодку. Кукушонок, стоя на корме, вывел ее из лабиринта скальных обломков на чистую воду. Затем перелез на банку и взялся за весла, а меня посадил на руль. Парень отмалчивался и смотрел мимо – обижался. Я решила, что извинюсь, когда мы вылезем на берег.

Странный сон мне сегодня снился. Странный. Опять я находилась в теле мантикора, опять видела собственный труп как бы его глазами… А может, без «как бы»? Может, так оно и было? Может, это не фантазии, а воспоминания – воспоминания о тех провалившихся в ничто четырех сутках в мертвом озере? Во сне был Амаргин, и еще там был Вран… не кто-нибудь – сам Вран, волшебник с той стороны… Амаргин – понятно, он и выволок потом меня на белый свет, а вот куда делся Вран? Ушел обратно на ту сторону? Посмотрел на нас с мантикором и ушел.

И что означали его слова «Дракон побеждает»? Это он мантикора назвал драконом? Почему бы и нет, мой подопечный такой же дракон, как и мантикор. Или это и впрямь его имя?.. И как он может побеждать, если он спит? И кто такой «малыш» и чего он не замечает? И почему «его шанс валяется в воде», при этом Амаргин явно указывал на меня, то есть на мое пустое тело. Может, «малыш» – это все-таки я? Вран иногда называл так тех, к кому относился покровительственно, а пару раз, в хорошем настроении, удостаивал этим ласковым словечком и меня. Я частенько слышала, как он называет «малышом» своего брата.

Вот! Я вздрогнула так, что выпустила руль, и лодочка вильнула. Кукушонок смерил меня недовольным взглядом, но рта не раскрыл. И слава небесам.

Малыш – это Ирис! «Дракон побеждает, а Малыш не замечает этого» – так сказал Вран. А я – его шанс. Шанс Малыша. Так сказал Амаргин. Я стиснула кулаки. Ну, злобное чудовище, Амаргинище! Дай только до тебя добраться! Душу вытрясу. Ты что-то знаешь об Ирисе, но умалчиваешь, мерзогнусный издевательский предатель! Почему-то тебе выгодно, чтобы я сидела одна на острове и думала,что Ирис про меня забыл. А он не забыл! Не забыл ведь, правда?! Отвечай, негодяй магический!