Книга Золотая свирель. Том 1, страница 88 – Ярослава Кузнецова

Орешник, черемуха и крушина. Кроны разомкнулись небольшой прорехой – я наткнулась на заросшую колею. Впереди, по пояс в бурьяне, стояла искомая церковь, сплошь опутанная хмелем как сетью. Купол просел и накренился, шатер колокольни просвечивал насквозь, на карнизах выросли деревца. Внутрь, наверное, вообще заходить опасно. Время стерло следы пожара – казалось, церковь просто развалилась. От старости.

Склепы и крипты сохранились лучше. Я прошла мимо, не останавливаясь. Тот угол кладбища, который я искала, был отведен для людей попроще.

Вот и дикая смородина. А вот, кажется, тропинка. В полумраке, царившем под кронами, я прочла на ближайшем камне – «Авр Мельник». Ага, значит, иду правильно.

Еще через десяток шагов я увидела огонек среди листвы и остановилась, затаив дыхание. Там, в окружении смородинных кустов, на могильном камне кто-то сидел. Кто-то там уютно устроился, на могильном камне «Живые», кто-то грузный, сопящий и большой. До меня доносилось энергичное чавканье, хруст костей и бульканье жидкости, вливающейся в глотку.

Я озадаченно прикусила губу. Эльго, пожиратель трупов, пожирает чей-то труп, хотя уверял меня, что трупов не ест? И что это там позвякивает – явно металлическая фляжка… да и фонарь горит вполне человеческий…

За кустами громко рыгнули.

– Если будешь зевать, – весело рявкнул смутно знакомый бас, – то тебе кукиш с маслом достанется. Вру, без масла. Масло я уже слизал.

Я настороженно молчала.

– Тебе, тебе говорю. Леста! Ты глухая, что ли?

– Эльго?..

– А то кто! Иди сюда. Праздник у нас или как?

На опрокинутом камне, словно на крылечке, удобно расположился быкоподобный господин в бесформенной хламиде и широком оплечье из грубой шерсти. У него было красное щекастое лицо, нос как у грача и шапка давно нестриженных и нечесанных иссиня-черных волос. Я поморгала.

– Так это был ты?..

– В городе-то? А как же! Дай, думаю, покатаю мою знакомицу на горбу, раз ей так любопытно. Ну что, нагляделась на обожаемого Нарваро Найгерта? Хиляк, правда? Долго не протянет. А ты молодец, что зашла к соседу. У меня как раз винцо недурственное завелось и вот грудинка копченая тоже очень даже ничего. Ты давай не жмись, присаживайся, мы с тобой сейчас эту фляжечку враз раздавим. Только извиняй, чашек-ложек у меня нет, не побрезгуй уж из горла. Что там у нас еще в корзинке… Булку тебе отломить?

– А я и не знала, что ты можешь в человека обратиться.

В одной руке у меня оказалась объемистая фляга, в другой порядочный оковалок мяса с торчащей гребенкой ребер. Я глотнула из фляги – превосходное виноградное вино!

– А я много во что могу превратиться, – расхохотался грим. – Но превращение, дочь моя, суть занятие прискорбное и богопротивное, ибо, меняя положенный нам от рождения облик, мы вступаем в спор с замыслом Всевышнего.

– Оу! Да ведь на тебе монашеская ряса! Как я сразу не сообразила. Экий ты хитрец, Эльго.

– А то! Личина что надо! Глянь сюда. – Он задрал подбородок и показал спрятавшийся в складках цветущей плоти монашеский ошейник с полустертым клеймом. – Достопочтенный брат обители святого Вильдана, никак иначе.

– Накрепко застрявший в миру, – я хмыкнула, – погрязший во грехах и пьянстве.

– Ну-ну. Всецело посвятивший себя борьбе с искушениями. – Он отобрал у меня флягу и поболтал остатками вина. – Видишь? Я его уже почти поборол. Твое здоровье! Ты ешь мяско, ешь. Тут вот еще пироги… а здесь что такое вонюченькое? М-м!.. Сыр! Шикарный сыр, обмотками старыми пахнет… кусочек?