Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 42 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

Смахнув непрошеную слезу, сердито захлопнула холодильник. Мама всегда хотела, чтобы я была сильной. И я буду сильной.

Наевшись до отвала (я даже не помнила, как давно так объедалась в последний раз: и первое, и второе, салат и десерт, перед которым оказалось трудно устоять), я отправилась прямиком в выбранную комнату. Раз ночная вылазка для меня отменилась, то лягу спать.

Когда проснулась, в комнате было темно. Думала, еще ночь, но оказалось, время уже девятый час. Все никак не могла привыкнуть к тому, что в этих широтах осенью и зимой светлеет так поздно.

До того как попасть к Нику, я жила гораздо южнее, а потом год вместе с ним ездила по теплым странам близ экватора.

Интересно, Платон уже вернулся?

Я всегда считала, что сплю чутко, но дом был настолько большим, что в одном крыле мог бы играть оркестр, а в другом при этом стояла бы полнейшая тишина.

Наскоро умывшись, я оделась (надо бы спросить у Платона, есть ли тут во что переодеться, свое я хоть и постирала, но все равно футболка и джинсы нуждались в замене) и подошла к окну, вглядываясь в предрассветные сумерки и пытаясь по ним угадать, вернулся ли хозяин замка.

Всю ночь лил дождь, и на улице было грязно и слякотно. Дорожку перед замком сильно размыло.

Вглядываясь в осеннее ненастье, заметила подъезжающую к воротам машину.

Снова доктор?

Я рванула из комнаты в сторону гостиной. Если это опять специалист по аурам, мне лучше оказаться в потайной комнате с защитой. По дороге на мгновение остановилась – когда уловила шум снизу, должно быть, я была как раз над крыльцом.

– Платон? Это я… – Голос явно не принадлежал доктору, я уже слышала его раньше.

«Мы все о тебе беспокоимся…»

Я на мгновение затормозила, оценивая ситуацию. Взгляд невольно наткнулся на огромную галерею портретов.

Четыре ряда женщин, мужчин всех возрастов, в нарядах и с прическами из разных эпох. Некоторые из них пусты – только золоченая табличка с именем внизу. Крайний портрет был подписан: «Серп Адрон».

Не давая себе времени разглядеть их всех, свернула к гостиной. Гость уже, судя по всему, поднимался по лестнице с золочеными перилами.

Неслышно юркнула внутрь уже знакомой залы, подбежала к камину, мимо настроенного агрегата «для пыток» с бесконечными рычажками, проводками, присоскамии зажимами.

«Что тут Платон нажимал, чтобы вход открылся?» – Я запоздало осознала, что понятия не имею, как открыть проход, но выбирать другое место, чтобы спрятаться, было поздно.

Я принялась переставлять, двигать и дергать все, что было на полке, и в конце концов мне удалось: сдвинутый в сторону торчащий из стены подсвечник оказался нужным рычагом. Послышался звук сдвинувшейся стены. Я едва успела юркнуть вниз, как та, возвращаясь на место, меня чуть не придавила.

Несколько секунд дала себе отдышаться, а затем прильнула к окну-зеркалу.

Не прошло и минуты, как в комнату вошел незнакомый мне мужчина. Темноволосый, со стильной короткой стрижкой. В деловом костюме, с явно дорогими часами на запястье.

– И тут нет… показалось… хм…

Он оказался похож на Платона, но черты лица более жесткие, суровые. Вокруг глаз залегли морщинки, несмотря на то, что мужчина был явно молод. Почему-то казалось, что глаза эти видели гораздо больше, чем доступно другим.

– Платон? – снова громко позвал он, хмурым взглядом оглядывая оборудование посреди комнаты. Вытащил из кармана телефон, прижал его уху. – Где его черти носят…