Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 44 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

Дитрих снова открыл глаза и потер виски, покачав головой.

– Не видение, так,отрывок. Просто мелькнул рыжеволосый образ со спины… Почему-то в костюме типа того, в котором ходит Александр Анатольевич. Ну, твидовые такие. Понимаешь, о чем я? Сейчас уже и нет ничего. Просто странно, откуда бы ей тут взяться, да еще и в костюме врача. – Он задумчиво пощелкал пальцами в воздухе, а затем сделал несколько шагов в сторону каминной полки.

Я машинально оглянулась на комнату позади себя. Если Дитрих догадается проверить тайник (если он вообще знает о нем), то прятаться здесь негде.

– Рыжая в костюме? Какая-нибудь помощница нашего дока? – пожал плечами Платон, предложив объяснение.

Но я отчего-то точно была уверена, что речь шла обо мне.

– Хм… – Дит снова ненадолго прикрыл глаза.

– Что? Или ты подозреваешь, что я тут где-то под диваном любовницу прячу? – Платон скрыл очередной смешок кашлем. – Ну давай, сообщи арбитрам. Ты ведь как законопослушный гражданин обязан сообщать о таком, разве нет? Пусть придут, обыщут поместье. Или, может, сам это сделаешь? Вдруг тут и правда какая-нибудь рыжая красотка затерялась. – Он жадно облизнулся, словно бы эта мысль действительно ему понравилась. – Может, мне и самому стоит поискать.

– Хватит все превращать в фарс, – дернул плечом Дит и, не дойдя до камина каких-то пару метров, развернулся и сел на диванчик. Кивнул на оборудование с проводами. – Я расспрашивал вчера Александра Анатольевича о том, как идет лечение…

– М-м… видимо, о том, что такое врачебная тайна, на курсах целителей тоже забыли упомянуть, – кисло прошептал Платон – я едва расслышала.

– Никаких подробностей, просто поделился, что у вас с ним разный взгляд на то, как должно проходить лечение. И, судя по стоящему тут аппарату, я примерно догадываюсь, какой взгляд у тебя.

Платон тяжело вздохнул и повторил движение брата, когда он массировал виски. На мгновение они стали очень и очень похожи.

– Ты ведь не нотации пришел мне читать? – тихо откликнулся Платон. – Дит, пойми, я привык управлять, я руководил многомиллионной корпорацией, под моим началом была огромная лаборатория. Я привык все и вся контролировать. Уж это ты должен понять. Я готов ставить опыты сам на себе, но я не готов стать чужим подопытным.

Когда он проговорил это, на лице залегла тень, он сглотнул, словно само слово «подопытный» доставило ему физическую боль.

– Тебя не просят становитьсяподопытным. Нужно просто довериться. Консервативное проверенное лечение, без каких-либо встрясок и стрессов для организма, – мягко ответил Дит, так же, как и я, внимательно следивший за лицом брата. – И уже меньше чем через год соберемся все вместе, устроим на Хэллоуин зеленую орк-вечеринку, помнишь, как в детстве?

– Зеленую – это уже, наверное, без меня, – покачал головой Платон. Без малейшего сожаления, просто констатируя факт.

– Не говори ерунды, ты поправишься.

Но я видела, что Дит в это сам до конца не верит.

И тем не менее казалось, что атмосфера в комнате стала теплее на пару градусов. Словно признание в собственном стремлении все контролировать стало первым шагом на пути к сближению братьев.

И Платон это тоже почувствовал, потому что в его голосе вдруг появились вкрадчивые нотки.

– Слушай, насчет смертной скуки в этом богом забытом месте я не соврал, тут даже интернет не во всех комнатах ловит. Но я нашел старые записи отца…