Книга Малахитовое сердце, страница 109 – Лизавета Мягчило

Заминка по ту сторону трубки, невнятный всхлип, и в отдалении послышался переливающийся насмешкой голос отца.

– Да расскажи ты ему, что это чудовище выпрыгнуло из окна и скиталось по помойкам с неделю, пока мы ее не отловили.

Гневный вопль, звук шлепка. Саша устало потер переносицу.

Мало того что нахальная питомица весь месяц питалась творожками и семгой вместо привычного корма, так она еще устроила себе тур по местным мусоркам. К предполагаемому пищевому расстройству добавилась угроза глистов,лишаев и прочих кошачьих инфекций. Горящие глаза Смольки смотрели на него из переноски без сожаления или раскаяния, трубка продолжала заискивать материнским голосом:

– Ничего не неделю, да и второй этаж ведь, я не подумала, что она может прыгнуть за птичкой. Денек-другой побегала, так мы ее с твоим папой помыли, вычесали и от блошек обработали. Она просто обиделась на тебя, Сашенька, ну не болеет она, посмотри, какая плюшечка откормленная, я же ее всем сердцем люблю…

Клацающая по кнопкам клавиатуры девушка на ресепшене замерла, а затем повернулась к нему на крутящемся бежевом кресле, громко цокнув аккуратным невысоким каблучком по кафелю:

– Александр Бестужев, вас готовы принять.

– Мне пора, позже созвонимся. – Коротко пискнул мобильный в руках, обрывая материнское покаяние, Саша подхватил переноску и направился к дверям приемного кабинета.

Два высоких железных стола, запах спирта и уставший ассистент с глубоко залегшими синяками под глазами. На одном из столов под капельницей лежал хрипло дышащий пекинес. Рядом сидела заплаканная хозяйка, гладила дрожащее тельце, ласково шептала, склонившись над ухом.

Внутри беспокойно заерзал червяк тревоги, сдавило желудок.

А кошки болеют бешенством или чумкой? Это точно опасная болезнь, Смольку так просто не рвет.

Первые дни после приезда из Козьих Коч Саша во всем искал подвох. Вздрагивал, когда кошка на кухне шуршала кормом, трижды проверял, запер ли на ночь двери. Казалось, что простая счастливая жизнь вот-вот прервется, накинутся новые беды. Привыкшая годами испытывать стресс, психика сбоила, ночами нет-нет да снились черные бездонные глаза Чернавы.

Каждый раз, глядя на улыбающуюся незнакомку, Бестужев инстинктивно замирал и внутренне сжимался: сейчас накроет дикой тоской по Катиным касаниям.

Однако не накрывало, не жило в сознании отравленными мечтами. Агидель его из этого пекла выдернула.

И тогда он, окрыленный этой тишиной, набирал на спутниковый Славику (опьяненный счастьем, Саша привез телефон другу уже через неделю, едва не утонув в болоте между Кочами и Жабками), просил к трубке Агидель, рассыпаясь в благодарностях. Ведьма всегда смущенно смеялась и отнекивалась от подарков, которые он предлагал. А затем трубку вырывал ревнивый Елизаров и советовал найти себе пассию для таких дифирамбов, но каждый раз говорил насмешливо,без злобы, потому что еще помнил то состояние, в котором недавно был Бестужев.

У свободного стола их встретила невысокая хрупкая девушка, взгляд метнулся от нее к переноске, губы скептически дернулись в кривой усмешке. Да поможет ей Всевышний. Переноска угрожающе заголосила, заходила ходуном. Кошка помнила недавние прививки, и сейчас обстановка явно не располагала к хорошему настроению. Ветеринарный врач поправила короткие, выбеленные до пепельного блонда мелкие кудряшки и ослепительно улыбнулась: