Книга Змеиные боги, страница 44 – Лизавета Мягчило

Местами вода казалась кристально чистой – под ней проглядывались длинные коричневые стволы поваленных деревьев. И эта чистота тянула, лукаво блестела под первыми солнечными лучами, придавая мрачному месту таинственности. На какое-то время Смоль замерла. Осмотрелась, неловко поводя плечами, включила фотоаппарат. Щелкнул затвор, и она, словно завороженная, уставилась на экран. Сзади присвистнул Славик:

– Вот эту точно мне скинь. Кажется, что из воды вытянется рука и утащит вниз. Стремное место.

Оно казалось страшным. Виноваты в этом слова мальчишки или нет, но атмосфера вокруг стала тяжелой. Несмотря на высокий писк комаров и шустрых водомерок, в скольжении пускающих рябь по тихой воде. Несмотря на редко пролетающих птиц. Это место казалось неправильным, давящим.

Пустота вокруг не просто существовала, она заполняла внутренности и выбивала мысли из головы. Ребята просто бездумно шагали вперед, ежась от сырости, стараясь дольше задерживать дыхание, чтобы потом сдаться, шумно и жадно втянуть воздух, пропахший гнилью, тиной и сыростью. Мысли о том, что рядом могла быть трясина, давили.

Через тридцать метров в дело пошли шесты – коварные кочки проваливались при нажатии, а кажущиеся ненадежными островки героически стояли под ногами. Не проверь,куда тянешься, и придется вылавливать из болота. Где-то совсем близко закричала выпь, заставляя Катю шарахнуться. Одоевский и вовсе прыгнул куда-то в сторону, с почти девичьим высоким криком оступился и чуть не слетел с тропы. Его нога с громким хлюпаньем ушла по колено в болото за миг до того, как гогочущий Славик успел поймать друга за шкирку. Все истерично просмеялись, и путь продолжился.

Бессмысленный, упрямый, под грустное хлюпанье ботинка Одоевского. Они искали любое упоминание захоронений, любой подходящий холм, который мог оказаться курганом. Когда за спиной лес превратился в далекую точку – часы Славика показали, что шли они третий час. Рюкзаки за спиной стали тяжелее, ноги не желали двигаться дальше.

Смоль в очередной раз проверила лямки, пальцами оттянула их от ноющих плеч с громким выдохом. Вечером будет сеточка кровоподтеков и натертая кожа, не иначе. Изнуренная, она почти убедила себя, что никакие снимки ей не нужны и пора просить ребят возвращаться. Не обязательно в работе упоминать болотных ведьм, рассказывать о страшном месте, в котором они обрели свой покой. Жаль, какая хорошая была бы работа…

Первым сдался Павел – просто замер на середине широкого островка. Постоял, презрительным взглядом огибая бескрайнюю и унылую водную гладь впереди, а затем сел прямо на землю. Принялся расшнуровывать хлюпающий на каждом шагу ботинок. Елизаров прошел еще несколько шагов вперед, но, не услышав за спиной пыхтения, обернулся и вернулся к товарищам. Как раз к моменту, когда Одоевский снял ботинок и стянул мокрый носок, выкручивая на землю.

– Не могу, все. Давайте пожрем?

С ботинка скатилась осиротевшая пиявка, не успевшая добраться до кожи. Славик невозмутимо поставил на нее ногу, послышалось тоскливое «хрусь».

– Тебе, Одоевский, лишь бы пожрать. А как же дух приключений, не чуешь?

– Я тут другое чую, менее привлекательное. – Павел мрачно втянул трепещущими ноздрями воздух и раздраженно скривился, для вида помахивая ладонью у собственного носа. Сбросил с плеч лямки рюкзака, и тот бесшумно упал на мягкую сырую землю. Все присели на корточки.