Онлайн книга «Хикори-дикори»
|
– Ради бога, простите меня, месье Пуаро, мне, правда, очень неловко. Я как раз собиралась выходить, но тут позвонила сестра. – Надеюсь, с ней все в порядке? – Как вам сказать… Пуаро выжидающе посмотрел на мисс Лемон. – Она безумно расстроена, просто безумно. Одна из студенток покончила с собой. Пуаро молча уставился на нее. Потом что-то пробормотал себе под нос. – Простите, месье Пуаро? – Как зовут девушку? – Селия Остин. – От чего она умерла? – Говорят, отравилась морфием. – Может, это несчастный случай? – Нет-нет, кажется, она оставила записку. Пуаро тихо сказал: – Этого я не ожидал. Не этого… Но все равно что-то должно было случиться. – Он поднял глаза на мисс Лемон, застывшую с карандашом в руках и блокнотом наготове. Пуаро вздохнул и покачал головой: – Нет, разберите-ка лучше утреннюю почту. Просмотрите письма и ответьте кому сможете. А я отправлюсь на Хикори-роуд. Жеронимо впустил Пуаро в дом и, узнав в нем гостя, приходившего два дня назад, заговорщически зашептал, торопливо глотая слова: – А, это вы, синьор… У нас беда… большая беда. Маленькая синьорина… ее нашли утром в постели мертвую. Сначала приходил доктор. Он качал головой. Теперь пришел инспектор полиции. Он наверху с синьора и падрона. Почему бедняжка решила убить себя? Вчера вечером было так весело, была помолвка. – Помолвка? – Да. С мистер Колин, вы знаете, такой большой, темный, всегда курит трубка. – Понятно. Жеронимо открыл дверь в гостиную и, впустив туда Пуаро, сказал еще более таинственно: – Вы будете здесь, хорошо? Когда полиция уходит, я скажу синьора, что вы здесь. Ладно? Пуаро кивнул, и Жеронимо ушел. Оставшись один, Пуаро, который не отличался особой щепетильностью, как можно тщательнее осмотрел комнату и начал рыться на полках, где хранились личные вещи студентов. Но ничего интересного не обнаружил. Наверху миссис Хаббард беседовала с инспектором Шарпом, который задавал ей вопросы тихим, извиняющимся голосом. Инспектор, вальяжный мужчина, на первый взгляд казался воплощением кротости. – Я понимаю, что вы огорчены и нервничаете, – утешающе сказал он. – Но как вам, наверное, уже сообщил доктор Коулз, мы производим дознание и поэтому хотим, так сказать, воссоздать верную картину событий. В последнее время девушка была расстроенной и подавленной, да? – Да. – Из-за несчастной любви? – Не совсем, – замялась миссис Хаббард. – Будет лучше, если вы мне все расскажете, – убеждающе произнес инспектор Шарп. – Повторяю: мы хотим воссоздать реальный ход событий. У нее были основания, хоть какие-нибудь, чтобы покончить с собой? Может, она была беременна? – Нет-нет, ничего подобного. А замялась я потому, что девочка тут натворила глупостей, и я думала, что, может, не стоит теперь ворошить старое. Инспектор Шарп кашлянул. – Обещаю, что мы будем очень тактичны. Коронер наш – человек опытный. Но мы должны знать, что случилось. – Да, конечно, вы правы. Дело в том, что месяца три назад… может, чуть больше, в доме стали пропадать вещи… мелочь… ничего особенного. – То есть безделушки, украшения, нейлоновые чулки? А деньги? – Нет, деньги, насколько мне известно, не пропадали. – И виноватой оказалась эта девушка? – Да. – Вы поймали ее с поличным? – Не совсем. За день до ее… смерти к нам приходил на ужин один мой друг, месье Эркюль Пуаро, не знаю, слышали вы о нем или нет… Инспектор Шарп оторвался от записной книжки. Глаза его расширились. Имя Пуаро ему о многом говорило. – Месье Пуаро? – переспросил он. – Неужели? Интересно, очень интересно. – Он прочитал после ужина краткую лекцию, а потом зашла речь о кражах. И тогда он во всеуслышание посоветовал мне обратиться в полицию. – Прямо так и сказал? – А вскоре Селия пришла и во всем созналась. Она была очень расстроена. – На нее хотели подать в суд? – Нет. Она собиралась возместить убытки, и ребята ее простили. – Она что, бедствовала? – Нет. Она работала фармацевтом в больнице Святой Екатерины, неплохо зарабатывала и, по-моему, даже имела кое-какие сбережения. Она жила лучше большинства студентов. – Значит, воровать ей было незачем, и все же она воровала? – переспросил инспектор, продолжая записывать. – Очевидно, она была клептоманкой, – ответила миссис Хаббард. – Ну да, так принято говорить. Но на деле выходит, что люди эти все равно воры, хотя воруют просто так, из любви к искусству. – Вы к ней, по-моему, несправедливы. Понимаете, тут замешан один молодой человек. – Ах вот как! И он от нее отвернулся? – О нет, как раз наоборот! Он горячо ее защищал и, между прочим, вчера вечером, после ужина, объявил о своей помолвке с Селией. Брови инспектора Шарпа удивленно поползли вверх. – И после этого она ушла к себе и приняла морфий? Вам не кажется это абсурдным? – Кажется. Я не могу этого понять. Миссис Хаббард горестно, в мучительных раздумьях наморщила лоб. – И тем не менее дело довольно ясное. – Шарп кивнул, указывая на маленький оборванный клочок бумаги, лежавший между ними на столе. «Дорогая миссис Хаббард, – говорилось в записке, – поверьте: я очень раскаиваюсь, и мне кажется, у меня только один выход». – Подписи нет, но ведь это ее почерк? – Да, ее. Миссис Хаббард произнесла последние слова нерешительно и, нахмурившись, посмотрела на клочок бумаги. Почему ее не покидает чувство, что тут дело нечисто? – Единственный отпечаток пальцев, оставшийся на записке, несомненно, принадлежит Селии, – сказал инспектор. – Морфий был в небольшом флаконе с наклейкой больницы Святой Екатерины, а вы мне говорили, что она там работала фармацевтом. Она имела доступ к шкафчику с ядами и, очевидно, взяла морфий оттуда. Скорее всего, она принесла морфий вчера, когда у нее созрела мысль о самоубийстве. |