Книга Отпускай, страница 103 – Ольга Сурмина

Сейчас Штайнер был рад слышать эти звуки. Намного лучше, чем молчание.

Он с безумным, обреченным видом вышел на улицу. Длинные волосы тут же начинали намокать, несмотря на зонт, и влага с них сыпалась на асфальт. Если он будетбежать, еще есть время. Есть шанс. Он достаточно силен, чтобы бежать. Быстро, долго. Но… умно ли это делать с маленьким человеком за спиной, который завернут в фольгу, в грозу? «Умрем вдвоем» — вертелось у него в голове, но Нейт тут же отвергал эту мысль. Нельзя позволять себе таких отчаянных выпадов.

Отчаянных. От мысли, что истощенная девочка умрет у него на спине, заходилось сердце. Больше не будет объятий. Совместных чтений книжек, долгих разговоров темными вечерами. Больше не будет «я люблю тебя». Почему-то люди, которые были Штайнеру дороги, умирали. Умирали перед ним, прямо у него на глазах. И ни полиция, ни скорая не приезжала вовремя.

* * *

Вода. Много воды. На зеленой кушетке, казалось, скопилась лужа, но Нейт этого не замечал. Волосы прилипали к черной футболке, которая с возрастом парня меняла только размер, но не фасон и не цвет. Глаза недвижимо таращились на крупную кафельную плитку на полу.

Её увезли. Что теперь будет? Это даже не детская больница, но её тут же увезли. В ушах так и звенело «респираторный дистресс-синдром». И что-то про жидкость в легких. По спине шли волны мурашек. Парню, вроде бы, было холодно, но холода он не чувствовал. Руки все еще дрожали. Сколько времени он тут сидит?

Что если у неё еще что-то хроническое? Откуда у приюта деньги на лечение? Штайнер обхватывал пальцами лоб, и сильно его сдавливал. У него нет денег, чтобы помочь. Ему четырнадцать лет.

А что если сейчас выйдет врач, и скажет: «мне очень жаль»?

Капли слез падали на холодный кафель. Зубы сжимались до боли в челюстях, а тело тряслось. Не будет больше «я люблю». Ничего не будет. Просто он снова… останется один. Вроде когда-то он даже хотел быть один.

Нейт закрыл ладонью глаза, лицо исказил оскал. Казалось, он из последних сил сдерживался, чтобы не разрыдаться. Быть может все это, отчасти, его вина? Мог бы заботиться… лучше? Мог бы чаще мерить температуру. Мог бы надевать ей на ноги несколько пар носков. Мог бы ходить ночью на кухню, и делать что-то получше, нежели то, что подавали повара тем же утром. Быть может, если бы ей нравилась еда, она бы больше ела. Была бы здоровее. Иммунитету было бы проще справляться. В конце концов, он тут старший. Он тут мужчина. А Эмма, хоть и умный, но ребенок. Ребенок-девочка с плохими мышцами, и таким же плохимздоровьем. Больная сестренка. Он… мог бы быть лучше.

И он станет лучше.

В коридоре послышались тихие шаги. Штайнер резко поднял голову, и столкнулся глазами с седовласым, улыбающимся мужчиной:

— Привет, герой, про тебя теперь вся больница знает. — Он выдохнул. — Ловко ты придумал с фольгой, девочка переохладиться не успела.

— Базовый закон сохранения энергии. — Безучастно ответил Нейт. — Неужели никто не думает о том, почему горячую еду в фольге привозят?

— Еще и отличник. — Мужчина кивнул. — Ты, парень, человеку жизнь сегодня спас.

— Спас? — Брови медленно поползли вверх.

— Судя по всему у неё привыкание к конкретным антибиотикам, высокая резистентность, но без всех анализов сложно сказать. Раз ты сказал, что её лечили, я думаю, дело в этом. И, похоже, что это уже второй случай воспаления легких.