Книга Отпускай, страница 99 – Ольга Сурмина

Они все идиоты. У них идиотские шутки, темы для разговоров, даже мысли идиотские. Кубик Рубика не могут собрать, позорище. Ему нравилось слово «биомусор». Иногда он его употреблял.

Нейт с пренебрежением относился к потенциальным приемным родителям. Особенно,видя, как периодически возвращали других детей. Его-то уж точно вернут, потому что он «злой». И мальчик с высокомерной ухмылкой смотрел на любую возможную семью. Никто не возьмет ребенка, который в восемь лет своими глазами видел, как зарезали его отца и мать. Он видел смерть, и «биомусор» это отпугивало. Трусливые идиоты, которые возомнили себя родителями.

Ему больше не нужны родители. Кому они вообще нужны?

И друзья не нужны. Как можно дружить с этими тупыми отбросами? Которые только и делают, что прячут под подушкой тайком добытые журналы с голыми женщинами. Унизительная мерзость. И вот с этим нужно дружить? Да Штайнер лучше себя велосипедом переедет, чем заговорит с кем-то вроде них.

И девочки тоже мерзкие. Глупые, как и все остальные. Нейт с усмешкой повторял сам себе, что ни за что не женится. Вырастет, и будет гениальным ученым. Будет… гениальные вещи делать. Построит вечный двигатель, или изобретет оружие массового поражения.

Вновь под ногами скрипели ступени. Мальчик быстро прошел по коридору. Залетел в комнату, поднял глаза на сидящую в одеяле четырехлетнюю девочку, и неловко улыбнулся.

— Куклы! — Голубые глаза на её лице становились все больше.

— Да. — Штайнер кивнул. — Я же сказал, что принесу. Раз я сказал, значит, так и будет. — Он подошел ближе, присел рядом. Хотел, было, протянуть куклу, но Эмма тут же потянулась обниматься.

— Нейт… — Тихо бубнила она, зарываясь мокрым носом в его футболку. — Нейт, я тебя люблю.

Он медленно раскрыл глаза. По спине поползли мурашки, мальчик медленно кивнул, и погладил малышку по голове.

Теплая. Согрелась.

Люди — биомусор.

И все же так приятно, когда кто-то обнимает. Как приятно слышать «я люблю», искренне, от всего сердца. Настолько приятно, что становилось стыдно. Ему, вроде как, не нужна семья. Родители, или друзья. Не нужна, он сам так сказал. Но, может… Эмма. Чуть-чуть. Все равно пропадет без него.

* * * 14 лет назад

Молодые ростки множества личностей беспощадно перемалывают гигантские жернова нашего существования. Мира. Выступы на этих жерновах — наши семья, друзья, школы и институты. Этот пресс давит из ростков муку, и выпекает, затем, социально приемлемую обертку. Выпекает «пирожок», внутри которого продолжают жить страхи. Деструктивные, больные желания, мерзкие влечения.Все тягостное и стыдное.

Любите пирожки?

Стоит попробовать надкусить один. С чем он будет? Может, с клубникой, которая нравится. Может, со сгущенкой, которая нравится еще больше. Может, с облепихой или клюквой, которая не нравится, но нравится кому-то еще.

А, может, с гвоздями.

Но не высокомерно ли сравнивать людей с выпечкой?

Нейт думал — нет. Именно такого определения люди и заслуживали. Аморфного, вещевого, безликого. Пирожки деперсонализованы. Они все одинаковой формы, размера, пахнут примерно одинаково… одинаково отталкивающе, потому что Штайнер, по иронии, выпечку недолюбливал. Из всех сладостей он с удовольствием ел только фрукты и шоколад, сладкое тесто его совсем не прельщало. Казалось через чур сухим, пресно-приторным, и оставляло в животе ощущение, словно поел и не поел одновременно.