Онлайн книга «Смерть как сон»
Он раздраженно махнул рукой, словно устав объяснять очевидные истины, и вернулся к картине. В голове моей звучали голоса. Несколько голосов. Марсель де Бек вновь повторял, что на Западе принято до конца противостоять смерти, а на Востоке ее принимают с распростертыми объятиями. И именно этот подтекст он увидел в серии «Спящие женщины». Именно это сделало его почитателем таланта неизвестного художника. Джон вновь говорил о том, что все серийные убийства являются убийствами на сексуальной почве. Доктор Ленц напоминал, что мать Уитона бросила дом и детей, когда Роджер был подростком. Подробности, к сожалению, выяснить так и не удалось. Ленц пытался расспрашивать об этом Уитона, но тот не пожелал откровенничать. И у меня вдруг мелькнула догадка. Картины, убийства, похищения – первопричиной была его мать. Мне мучительно хотелось задать ему этот вопрос, но я решила прежде убедиться, что Уитон не убьет меня вместо ответа. – Так, теперь мне кое-что становится понятным. – Я взглянула на него, а он смотрел на Талию, и кисть его по-прежнему быстро и уверенно порхала над холстом. Господи, неужели он всерьез полагает, что, доведя Талию до состояния полутрупа, избавил ее от страданий? – Но вы сказали, что последняя картина будет не похожа на остальные. Какой же смысл сокрыт в ней? Он чуть склонил голову набок, очевидно, сверяя нарисованную Талию с реальной. – Тот же самый. Только в отношении меня. Эта картина ознаменует собой мое собственное избавление. – От чего? – От необходимости делить одно тело и мозг с другим человеком. – Вы хотите избавиться от Роджера? – Да. – Он вдруг тонко улыбнулся. – Впрочем, считайте, что я уже от него избавился. Роджер умер. Роджер умер?! Что он имеет в виду? – Как это случилось? – Я сбросил его, как змея сбрасывает старую кожу. Это было непросто. На удивление. Но я должен был это сделать, и я это сделал. Он хотел меня убить. К хору, звучавшему в моей голове, добавился голос Фрэнка Смита, который вновь вспоминал, как Роджер Уитон пытался сделать его своим убийцей. – Роджер обратился за помощью к Фрэнку, не так ли? Уитон бросил на меня цепкий взгляд, словно пытался оценить, как много мне известно. – Совершенно верно. – А почему он пошел к Фрэнку, а не, скажем, к Конраду Хофману – вашему добровольному помощнику? На сей раз Уитон взглянул на меня, как на трехлетнего ребенка. – Вы издеваетесь? Роджер не знал о существовании Конрада! Они лишь однажды пересеклись, но Роджер об этом быстро забыл. Я не успевала за ходом собственных мыслей. – Подождите… а Роджер знал о вашем существовании? – Разумеется, нет. – Как же вы от него прятались? Как умудрились создать все эти картины без его ведома? – Все довольно просто. Конрад подыскал мне это местечко, и я работал только здесь. Где уж Роджеру догадаться… – Но начинали вы в Нью-Йорке, не так ли? Уитон взглянул на меня по-волчьи. – Откуда вы знаете? – Вот знаю. – Откуда, я спрашиваю? – Одна очень умная компьютерная программа сумела расшифровать ваши самые ранние, абстрактные картины. И на одной из них ФБР опознало жертву давних нью-йоркских похищений. – Не ФБР, а Кайсер! – Да, Джон. – А он непрост… Я очень на это надеялась… Уитон вновь погрузился в работу, а я прикинула свои шансы. Сейчас Джон и остальные уже, конечно, догадались, что меня похитил Уитон. И поняли, что Гейнс тут ни при чем. Они нашли странную абстракцию на полу галереи. Отыскали бесчувственного агента Олдриджа. Теперь должны искать место моего заточения. И, по логике, должны обратиться за помощью к данным аэрофотосъемки. Вертолеты ФБР отсняли каждый дворик в пределах Французского квартала и проспекта Садов. Наверняка в архивах городской администрации сейчас роется с десяток агентов, поднимая документы на сделки с недвижимостью в надежде наткнуться на ниточку, которая свяжет их Роджером Уитоном или с Конрадом Хофманом. Интересно, сколько во Французском квартале домов с оранжереями? А сколько бы ни было, Джон проверит все, которые отвечают моей теории естественного освещения. Сколько прошло времени? Сейчас вечер того же дня, когда снайпер застрелил Гейнса? Или следующий? А может, с момента похищения прошло уже несколько дней? Я вдруг ощутила страшный голод. И еще меня мучила жажда. – Я хочу есть. Уитон вздохнул и поднял глаза к стеклянной крыше, прикидывая, сколько осталось времени до захода солнца. Затем бросил кисть и зашел мне за спину. Я напряглась, пытаясь повернуть голову, и увидела боковым зрением, как он полез в большой продуктовый пакет и достал оттуда что-то плоское и продолговатое. Мясная нарезка… Мне тут же вспомнился обыск в доме миссис Питры. Джон не нашел в комнате Хофмана никаких следов, лишь кое-какие продукты. Среди них была и мясная нарезка. Рядом с продуктовым пакетом стояло еще что-то. Я чуть скосила глаза и поняла, что это переносной холодильник. Стандартный, из белого пластика. В такой свободно влезут две упаковки пива. Или несколько пластиковых пакетов для капельницы. С физраствором. Или с наркотиками. Уитону пришлось повозиться с пакетом, поскольку на руках у него были скользкие перчатки. Но он знал, что сама я не в состоянии добраться до мяса. Наконец он разорвал пакет и подошел ко мне. С невероятным трудом я подняла руку и взяла кусочек нарезки. – Вот и славно, – констатировал он. Я положила липкий ломтик мяса на язык, и во рту мгновенно пересохло от соли. Если бы еще чем-нибудь запить… Конечно, можно было зачерпнуть из ванны, но мне вовсе не улыбалось пить воду, смешанную с мочой. Будь у меня чуть больше сил, я, пожалуй, смогла бы дотянуться до крана с холодной водой. Впрочем, какой смысл мечтать об этом… – А откуда вы знаете, что Роджер умер? Я понимала, что в этой комнате у меня может быть лишь один союзник. И звали его Роджер Уитон. Он засмеялся. – Помните то, что было под парусиной в галерее? – Да. – Это его последний вздох. Агония. Детская попытка поделиться чем-то сокровенным. Детская и весьма жалкая. – И после этого вы поняли, что очки вам больше не нужны? – Вы же видите, я без очков. «Да, но ты по-прежнему в перчатках». – А как насчет других симптомов? Уитон доверительно понизил голос: – Вы правы. Дело в том, что Роджер целых два года пытался убить меня. Но я узнал об этом лишь недавно. – Как? |