Книга Чуж чуженин, страница 20 – Ксения Скворцова

Мстиша ждала, затаив дыхание, и затравленно озиралась по сторонам, когда впереди забрезжил огонек. Поначалу она приняла его за горящие в темноте звериные глаза, но сразу опамятовалась. Живой первозданный пламень Небесного Отца ни с чем нельзя было спутать.

Человек, державший в руке светоч, шел почти бесшумно, а может, это сердце Мстиши стучало так громко, что заглушало все остальные звуки. Увидев девушку, он зашагал быстрее, ловко уворачиваясь от веток и словно не замечая мослатых корней под ногами. Чужак остановился в сажени от все еще сжимающей в руке нож Мстиславы и внимательно вгляделся в нее, выставив пламенник вперед.

Молчаливый осмотр длился несколько кратких мгновений, и Мстише стало не по себе. Никто не смел разглядывать ее, княжескую дочь, замаранную и ободранную, сидящую на голой грязной земле вот так, сверху вниз, бесстыдно и бесстрастно, без восторга и благоговения.

Но незнакомец смел.

Его левую скулу до брови пересекал давний, но заметный рубец, придавая ему лихой, страшный вид.

Наконец, удовлетворившись увиденным, человек отвел светоч и воткнул его в землю, загасив огонь. Только теперь Мстислава заметила, что иссиня-черный лес затянулся голубоватой дымкой. Занимался рассвет.

Чужак приложил сложенные руки ко рту и три раза ухнул пугачом. Спустя некоторое время откуда-то из глубины леса раздался ответный птичий крик.

– Не бойся, отогнал я их, – равнодушно сказал человек, небрежно откинув со лба короткие смоляные пряди. – А на другой раз тебе совет: от волков лучше всего на дерево забираться. – Он говорил как будто неохотно, с хрипотцой в голосе, словно до этого долго молчал. – Полно на земле сидеть, так и застудиться можно.

Он протянул ей руку, но Мстислава совершенно опешила и от неслыханной наглости незнакомца, и от его спокойствия. Она с возмущением отмахнулась от предложеннойладони.

– Да ты сам кто таков будешь? – надменно спросила Мстиша, в гневе забыв о недавней опасности. – Знаешь ли, к кому лапищи тянешь?

Незнакомец выпрямился и усмехнулся. В сизом предрассветном полумраке трудно было разглядеть лицо, но Мстише показалось, что глаза под темными широкими бровями нехорошо блеснули.

– Сам я человек досужий, хожу-брожу, беспутных девок из-под бурелома выуживаю. Ты шильце-то свое в чехольчик убери, не ровен час, порежешься, – добавил он, не пытаясь спрятать издевательскую усмешку.

– Да как ты смеешь, смерд! – взъярилась она, но незнакомца нимало не пугало ее бешенство.

– Идем, Хорт уж поседел, поди, за ночь, весь лес обрыскавши, – сказал он, посерьезнев.

– Как, Хорт? – тут же растеряв свою воинственность, опешила Мстиша. – Ты его знаешь?

– А как же. Кто, думаешь, меня на твои поиски снарядил? Ну же, – понукнул он, подманивая девушку обеими руками.

– Не могу я идти, – едва не плача, призналась Мстислава. Все оказалось зря. Все мучения, что она вытерпела в жутком лесу, пропали задаром, все надежды пошли прахом. – Ногу сбередила.

Незнакомец пытливо вгляделся в ее лицо, точно не верил.

– Посмотреть надо.

Мстислава вспыхнула. Должно быть, даже в сумерках ее щеки алели, как тлеющие головешки. Нужно было отказаться, взбрыкнуть, но прямодушная решительность незнакомца обезоружила, и она безропотно кивнула.

Человек приблизился и встал на колени у ее ступней.