Книга Нелюбый, страница 71 – Ксения Скворцова

Мстислава не терпела, чтобы между её желаниями и их претворением в жизнь пролегал сколько-нибудь ощутимый зазор, поэтому, вызнав у Словяты кратчайший путь в город и лавки самых благонадёжных аршинников, без промедлений отправилась в дорогу.

Волыня, небольшой, но зажиточный городишко, охваченный крепким бревенчатым валом, стояла на холме, и тропа всё время забирала в гору. Но воодушевление и появившаяся привычка к ходьбе позволили Мстише без труда одолеть её, так что вскоре девушка, весьма гордая собой, уже оглядывалась на главной площади.

Оживление и суета только добавили радостного волнения, и княжна целеустремлённо отправилась на торжок. Нужно было успеть выбрать подарок и обернуться до прихода Нелюба.

Хотя Мстислава и закуталась в тёмный убрус, она почти сразу забыла данное самой себе обещание потупить очи долу. Да и разве можно было устоять от того, чтобы после стольких дней, проведённых в дремучих лесах, не глазеть на расписные горшки, пёстрое узорочье, блестящие побрякушки, а заодно нет-нет да и ловить на себе восхищённые взгляды парней?

Людская сутолока, шум толпы и заигрывающие улыбки были для Мстиши, что долгожданный дождь для цветка после засухи. Она чувствовала, что наполняется силой и оживает, как бывает, когда первый раз после зимы выбегаешь во двор без тяжёлой опостылевшейшубы. Мстиша купила у лоточника самый большой пряник и остановилась в сторонке, с наслаждением вгрызаясь зубами в хрустящую сахарную корку. Она уже обошла все лавки и присмотрела плащ — багровый, из заморского сукна — да серебряную запону к нему. От суматошной кутерьмы рябило в глазах, а в голове стоял сладкий звон, словно после хмельного мёда.

Мстиша собиралась доесть пряник и отправиться за своей покупкой, как вдруг её внимание привлекли пронзительные крики. Княжна обернулась.

У одного из прилавков истошно верещавшая женщина трепала за ухо мальчишку. Паренёк, худой и оборванный, плакал, безуспешно пытаясь высвободиться, но мучительница — приземистая, ярко набеленная — и не думала его жалеть. Утянутая в меха и тесную, собиравшуюся пережабинами на её дородном теле объярь, она, вероятно, была боярыней или купчихой. Мстислава с презрением отметила, что дорогие одежды сидели на ней неказисто, да и подобраны были без вкуса и умения. Наведённые алой краской щёки от крика стали вовсе свекольными. Она, не стесняясь, бранилась на весь торг, продолжая трясти несчастного мальчишку.

Хотя Мстиша и не признавалась себе, но её неприязнь была тем сильнее, чем больше собственных черт она находила в отвратительной бабе. Давно ли княжна сама могла отругать беззащитную Векшу распоследними словами, а то и дать волю рукам?

Вокруг них собралось кольцо зевак, но никто не препятствовал истязанию. Что бы ни натворил парнишка, наказание уже превосходило всякую меру, и с досадой оставляя недоеденный пряник, Мстислава решительно направилась к толпе. Она не привыкла сдерживать чувства, и нынче негодование взяло верх над осторожностью и необходимостью скрываться за чужой личиной. Безучастно смотреть, как измываются над парнишкой, который был едва ли старше маленькой Ярославы, Мстиша не собиралась.

— Ах ты, бессовестная! — осуждающе крикнула девушка, гневным голосом заглушая вопли боярыни. — Того гляди ухо ему открутишь! Пусти мальчишку, неужто не срамно тебе, здоровенной, с таким мальцом воевать?