Книга Пташка, страница 109 – Ксения Скворцова

Вне себя от гнева, боярин резко распахнул дверь, вылетая из шумной избы в тихий ночной двор. Он успел уловить лишь несколько слов, когда голос оборвался, спугнутый его неожиданным появлением. Они стояли чуть в стороне, у крыльца. Слишком близко друг к другу.

Словно услышав его мысли, Гнеда сделала полшага назад, отступая от княжича.

– Ты как посмела уйти? – спросил Бьярки, изо всех сил стараясь сдержать клокочущую в душе ярость. Он и сам не мог сказать, что его так разозлило, но ему хотелось сломать или разбить что-нибудь, лишь бы выжечь из памяти ее осунувшееся лицо.

Гнеда поежилась, и тут он заметил на ее плечах плащ Ивара. Непреодолимое желание сорвать его сильным рывком, обнажить до тонкой замашной^[92] рубашки заставило руку взвиться, но девушка опередила Бьярки, высвободившись из мягких складок.

– Спасибо тебе, господин, я согрелась, – прожурчал ее голос, и только после этого девушка взглянула на Бьярки. – Ты мне не брат и не отец, чтобы у тебя спрашиваться, – ответила она, и после ласковых слов, обращенных к Ивару, речь ее звучала особенно холодно и враждебно.

– Отец велел отвести тебя обратно, – возразил Бьярки, надеясь, что голос не выдаст бури, бушевавшей внутри него.

– А мне что, прикажешь ждать, пока ты со своей любушкой натешишься? – Ее звонкий голос подрагивал, и Гнеда быстрым движением провела по волосам, приглаживая выбившиеся пряди. Бьярки невольно проследил за ее пальцами и шариками пуха, затрепетавшими возле висков.

Снежно-белое на вороном.

Взор скользнул дальше, повторяя изгибы шеи, пробежался по нитке алых ягод и наконец упал в пазуху, приоткрывшуюся ровно настолько, чтобы он мог разглядеть крошечную ямку между ключицами. Ту, где жила душа.

Бьярки пришлось приложить усилие, чтобы отвести глаза. Его словно затягивало в какую-то жуткую пучину, и он с отчаянием взглянул на побратима, будто умоляя, чтобы тот подалруку и вытащил его. Но вместо сочувствия увидел на лице Ивара легкое удивление и тонкий призрак усмешки. Княжич с любопытством переводил взор то на Гнеду, то на друга, и, кажется, происходящее немало забавляло его.

– Идем! – сердито приказал Бьярки, с трудом сбрасывая темный морок и пытаясь взять девушку за локоть, но та вывернулась и попятилась. Одарив его неприязненным взглядом из-под нахмуренных густых бровей, она снова обратилась к Ивару:

– Прощай, княжич. Спасибо тебе на добром слове. Покойной ночи.

Гнеда с улыбкой поклонилась его побратиму, и Бьярки неожиданно больно уколола мысль, что в ее голосе, обращенном к нему самому, никогда не слышалось такой мягкости.

– И тебе доброй ночи, славница, – ответил Ивар, вернув поклон и улыбнувшись ей в ответ.

Гнеда пошла со двора, и Бьярки, сжав зубы, последовал за ней. Он был готов поклясться, что услышал за своей спиной сдавленный смешок.

Они шли обратно в таком же молчании, как и на посиделки, но теперь эта тишина была звенящей. Дыхание Бьярки заходилось, будто после драки, а из горла так и рвались неуместные и ненужные слова. Он забыл свой кожух в избе на лавке, но и в рубахе из лучшего заморского шелка было нестерпимо жарко.

Вот и ворота усадьбы. Сейчас она уйдет, а Бьярки останется наедине со всеми беснующимися в голове мыслями. С непонятными и противоречащими друг другу порывами, которые расцарапывали ему грудь. Ну уж нет!