Книга Пташка, страница 171 – Ксения Скворцова

От ответа Бьярки спасла внезапно открывшаяся дверь. На пороге возник растрепанный, запыхавшийся Воила. Его глаза были широко распахнуты, а руки тряслись.

– Княже! Не вели казнить! Где твои ноги, там наши головы! – Он повалился на пол перед Иваром.

– Встань! Что стряслось? – резко спросил князь.

– Пленница… Ее… Она…

– Что? – взревел Бьярки, яростно хватая гридня за края накидки.

– Господине, пощади! Дозволь молвить! – Ивар положил руку на плечо Бьярки, заставляя друга выпустить Воилу. – Мы с Безуем пришли сменять ночную стражу, глянь, а никого у клети. Дверь на засове. Открываем, а там… Они… порубленные лежат.

– Что с девушкой? – прорычал боярин.

– Нет ее нигде. Только они там, все в крови… А ее нету.

Бьярки оттолкнул локтем заикающегося кметя, заслонявшего проход, и рванулся во двор. Стойгнев, нахмурившись, последовал за побратимом.

Возле холодной уже собрались люди, но все расступились, смолкая и опуская головы, завидев князя. Войдя в растворенную настежь дверь, Ивар увидел убитых стражников. Бьярки метался по клети, отказываясь признать очевидное. Ее здесь не было.

Судимирович остановился у стены, где болтались обрывки цепи. На одном из них в переплетении звеньев застрял клок белой ткани, по которому пробегала алая полоса незатейливой вышивки. Юноша выпутал его и сжал в кулаке. Он не смотрел на Ивара.

– У нас завелась крыса – кто-то открыл им ворота. Я соберу всех в гриднице, – раздался негромкий голос Борзуна сзади. – Они не могли далеко уйти. Велишь снарядить погоню?

Ивар молча кивнул, и Борзун так же неслышно исчез.

– Заблудшее дитя, а, Бьярки? – с горькой усмешкой спросил он побратима. – Одинокое и невинное?

– Ты заковал ее в цепи, князь? – тихо проговорил тот вместо ответа.

– Да, но даже они ее не удержали, как видишь, – с невольной издевкой вымолвил Ивар.

Бьярки не отрывал глаз от крючьев на стене.

– Прикажи мне поехать с ними.

– Ты уверен, что хочешь… – с сомнением начал Ивар.

– Да, – не дал ему договоритьбоярин. – Я найду ее.

– Как знаешь, – ответил князь, равнодушно поводя плечом.

Бьярки коротко поклонился и скорыми шагами вышел вон.

Ивар нагнулся, чтобы поднять с пола застежку, почти примерзшую к задубевшим доскам. Он покрутил ее перед собой, поглаживая плавные, знакомые с детства очертания. Странно, но только теперь он заметил, что медведь на пряжке оскаливается на него.

Тепло… Так тепло… Все меха, что найдутся в доме, так он сказал?

Гнеда улыбнулась, блаженно сворачиваясь под одеялом, притягивая коленки к груди. Она давно не спала так сладко и забвенно.

Открывать глаза совсем не хотелось.

В доме было жарко натоплено. Сладковато и свежо тянуло принесенными с мороза дровами. Ветер надсадно гудел в трубе, но огонь деловито шуршал в печи, и было особенно уютно знать, что там, за стенами, бушует непогода.

Дрема постепенно слетала с девушки, и она потихоньку прислушивалась к остальным звукам. Негромкие мужские голоса мирно журчали совсем поблизости. Один из них, низкий, с хрипотцой, другой – более звонкий и высокий. Гнеда не могла разобрать речей, но… Этот язык было невозможно спутать ни с чем иным.

– Фиргалл! – вскрикнула девушка, одновременно распахивая очи.

Свет был неяркий, но достаточный, чтобы позволить разглядеть человека, подошедшего на оклик и одернувшего занавесь, которой была отгорожена кровать Гнеды. Его лицо действительно чем-то напоминало сида. Серые внимательные глаза смотрели пытливо и с любопытством. Темные в рыжину волосы были собраны в косы у висков, как у Айфэ. Небольшой, но заметный рубец на щеке утопал в щетинистой бороде. На вид он был немногим старше Стойгнева.