Книга Пташка, страница 63 – Ксения Скворцова

Сид вскинул взор на Гнеду, не поднимая головы, дабы она не заметила, что он наблюдает за ней. Фиргалл давно все продумал. В его замысле не было изъянов – цель оправдывала средства. Но когда Фиргалл встречал умный искренний взор, сомнение начинало отравлять его разум.

Время еще было. По крайней мере, они до поры отвели от девочки опасность. Но нельзя было терять бдительность. Финтан обладал изворотливым умом и не был стеснен в возможностях. Его люди, вне всякого сомнения, рыскали повсюду. За Айфэ мог быть надзор.

Фиргалл сжал челюсти, а потом выдохнул, потерев переносицу.

Нет, сын осторожен. Он предупрежден и знает, что делать с соглядатаями.

Гнеда повернулась наконец, почувствовав взгляд Фиргалла. В карих очах вспыхнуло удивление, а палец замер на оставленной строке.Чертам девушки не хватало правильности, чтобы сделать их красивыми, но сид не мог отрицать, что и в этой несоразмерности была определенная прелесть. Но ее глаза… Фиргалл никогда не верил в чушь о воскресении после смерти в теле другого человека, о которой читал в сочинениях заморских вольнодумцев, но мог поклясться, что глаза Гнеды были в точности глазами ее отца.

Когда она успела стать дочерью Северянина? Еще несколько месяцев назад имена родителей были для девчонки пустым звуком, ничего не значащими словами, а вот теперь она кричит ему в лицо, что отец бы так с ней не поступил, уверенная в нем, будто действительно знала Ингвара.

Фиргалл вспомнил, как Гнеда, покручивая перстенек на пальце – верная примета того, что она преодолевала робость, – спросила, не осталось ли у него вещей ее родителей. Матери, поправилась Гнеда. Конечно, не рассчитывала же она, в самом деле, что он хранил бы что-то, напоминавшее ему об Ингваре. Сид рассказал девушке, что подвеску, висевшую с детства на ее шее, прежде носила Этайн, и Гнеда лишь кивнула, будто подтверждая собственные догадки.

Сид не принадлежал к породе чувствительных людей, чахнувших над отжившими свой век безделушками, но у него действительно сохранилось несколько предметов, принадлежавших Этайн. Они лежали в небольшом ларце, который он не открывал… Фиргалл тогда на миг задумался. Ни разу. Ни разу с тех пор, как замкнул в него горстку вещей, когда-то служивших ей, когда-то имевших значение, но после ее смерти превратившихся в бессмысленную груду дерева, камней, железа. Фиргаллу не нужно было смотреть на них, чтобы помнить, не нужно было прикасаться к ним или нюхать, чтобы воссоздать в мыслях лицо Этайн или ее запах, – в совершенстве, без малейшей погрешности. Этайн давно уже стала частью Фиргалла, впечаталась в тело и душу.

Сид отдал Гнеде небольшой самшитовый гребень. Наверное, у Этайн было много других, более ценных, выполненных из кости, испещренных узорами и отделанных драгоценными камнями, но этот безыскусный деревянный гребешок, казалось, являлся ее воплощением. Этайн не требовались украшения, чтобы сиять. Она была совершенна в своей простоте, и сид с невольным почтением смотрел, как Гнеда приняла вещицу, благоговейно держа ее на раскрытых ладонях, точно святыню. Он знал, что девушка никогда не посмеет расчесатьим волосы, что спрячет его в глубине своего тайника и станет доставать редко и украдкой, позволяя пальцам пробежать по теплой древесине в качестве высшей награды, смакуя эти мгновения, как изысканное лакомство.