Онлайн книга «В плену снов»
|
Один из пассажиров, пристегнутый к своему сиденью, взлетел вверх сквозь шлейф из одежды, за ним последовал другой, третий, их руки и ноги растопырились в разные стороны, как у игрушек, выпавших из детского стенного шкафа, и они камнем тоже полетели вниз. Послышался непонятный гул, высоко вверх взлетел огненный шар. Какой-то предмет, неистово пылая ярким пламенем, включился в этот безумный танец и покатился вниз по склону горы, осыпая дождем искр серое пространство вокруг себя. Это был двигатель. Он с шипением бороздил себе дорогу в снегу. Неподалеку там же она разглядела темный обрубок хвостовой секции. Верхняя часть хвостового стабилизатора изогнулась под прямым углом, было отчетливо видно слово «Чартэйр» и часть эмблемы, изображавшей поднявшегося на дыбы тигра, а рядом с ним буквы Г, 3, Т, А и Е. А потом наступило молчание, испугавшее ее. Облако продолжало водоворотом кружиться вокруг нее, и она уже не могла больше видеть землю, не понимая, лежит ли она лицом вниз или вверх. Ее охватила паника. Хотелось увидеть Ники, обнять его, прижать к себе. Хотелось обнять Ричарда и сказать ему, что она сожалеет, что прощает его и ей жаль, что она так чертовски много работала… «Где же ты?» Она перевернулась, потом еще раз, пытаясь вырваться из кокона холодных серых стеблей, обвившихся вокруг нее. – Выпусти меня! Ну пожалуйста, выпусти меня и дай посмотреть на них. Всего на пять минут. Пожалуйста. Только и всего. Только пять минут. Стебли сжимались все сильнее. – Выпусти меня! Воздух становился теплее и удушливее, не давая дышать. – Выпусти меня! – завопила она, вертясь и извиваясь, молотя по воздуху во все стороны кулаками… Сэм почувствовала на своем лице прохладный ветерок. – Таракашка? «Голос Ричарда», – подумала она в замешательстве. – Таракашечка? Она увидела ровный круг света и Ричарда, стоявшего рядом с ней в полосатой рубашке и цветных боксерских трусах. Все другое. И свет другой. Какой-то датчик подмигивал ей, оранжевый, как тот датчик в самолете. 5.00. 5.00. 5.01… – Все хорошо, таракашка? Ричард стоял над ней. – Все хорошо, таракашечка? – повторил он. Она кивнула: – Да… Я… Он нахмурился, потом завозился со свободно висящим рукавом своей рубашки, и она услышала отрывистый щелчок, когда запонки проткнули крахмал. Золотые запонки с его инициалами с одной стороны и его фамильным гербом с другой. Ее свадебный подарок. Они еще были в такой маленькой коробочке темно-красного цвета и стоили 216 фунтов стерлингов. Странно, какие детали всплывают в памяти. Она внимательно посмотрела на эту откинувшуюся назад голую бабу на стене, на собственное лицо в зеркале над кроватью и на свет, вливавшийся в комнату из двери в ванную. – Сон, – сказала она. – Мне приснился страшный сон. – Ты так ужасно кричала, в самом деле ужасно. Он повернулся к зеркалу на стене и стал завязывать галстук. И когда он изо всех сил затянул узел, она почувствовала, как что-то сильно сжалось вокруг горла. Страх пропитал ее насквозь, повис вокруг, заполняя комнату. Черный капюшон с щелками-прорезями надвинулся на нее от двери, и черная кожаная перчатка зажала ей рот. Она задрожала. А Ричард с усилием втискивался в свои брюки, выпутываясь из красных подтяжек и натягивая серебристые браслеты, поддерживавшие рукава рубашки. Она любила наблюдать, как он одевается, когда они только начали спать вместе. Уж очень он изощрялся в своей одежде: рубашки с двойными манжетами, на брюках пуговицы для подтяжек. «Вот это нормальные, правильные брюки», – говорил он с удовлетворением. Внезапно ей захотелось схватить его, крепко обнять, почувствовать его, удостовериться, что он настоящий, что он здесь, в этой комнате… что ее мир остался целым и невредимым. А потом это желание сразу пропало, когда она все вспомнила. Она передвинулась по постели подальше от него, и ее пронзила внезапная судорога… отчего?.. от страха? – И что же тебе приснилось? – Это… мне… да ничего. Просто какой-то кошмар. «А ты боишься рассказывать об этом, – подумала она. – Боишься, что если ты расскажешь, то…» – Да выкинь ты это к черту из головы! Он наклонился, чтобы поцеловать ее, от его влажных волос пахло кокосовым шампунем и его любимым лосьоном после бритья «Пако Рабанн»; сквозь мятную пасту пробивался в его дыхании сильный запах чеснока, съеденного на ночь. Сэм ощутила на своей щеке легкий влажный поцелуй. – Трудный день? – спросила она, желая задержать его хотя бы на мгновение подольше. – Японцы. Кажется, Токио вот-вот соскочит с катушек. – Не опаздывай домой. Было бы очень мило, если бы ты сумел помочь мне подготовить все к вечеру. – Ах, господи, ну да! Наша вечеринка. – Это же для твоих клиентов, Ричард. – Я вернусь домой вовремя. Входная дверь захлопнулась за ним. Сэм закрыла глаза, но тут же открыла их, боясь опять возвратиться в тот сон. Она снова посмотрела на часы. 5.09. Через четверть часа он будет за своим письменным столом болтать по телефону с Токио. Дела-делишки. Компания «Никкей Доу». Азартные игры с простенькими акциями без фиксированного дивиденда, судебные повестки, сделки с премиальными, срочные контракты, валюта. Все так непостоянно, все так неуловимо. Как-то раз Ричард разозлился на нее, когда она сказала, что его работа напоминает работу крупье из казино, оборудованного по последнему слову техники. Дверь открылась, и сонный Ники прошлепал по полу. – Привет, тигренок. Ты что-то рано встал. – Я не могу заснуть. Она протянула руку и взъерошила его волосы. Какие мягкие. Ники слегка отпрянул, но потом снова ткнулся головой ей под руку, чтобы получить еще порцию ласки. – Ну-ка, поцелуй мамочку. Влажное прикосновение. Ощущение такое, словно это миниатюрный вариант поцелуя Ричарда. – А почему ты не можешь заснуть, тигренок? – Да мне приснился очень страшный сон. – А о чем? – Об одном ужасном человеке. О жутком монстре. Она села на постели и крепко обняла его. – Это потому, что я рассказала тебе сказку о таком, правда? Он мрачно кивнул. Временами он бывал довольно-таки серьезным ребенком. Всегда все старательно обдумывал… – Он меня съел. Сэм внимательно посмотрела на несчастное выражение его лица. – Ну, ты, наверное, был очень вкусный. Он топнул по ковру: – Не говори так. Это не смешно. – Ну ладно, маме уже пора собираться. Хочешь поспать в нашей постели? |