Книга Чувственное исцеление, страница 2 – Анна Жнец

— У нас тут не больница, чтобы перебирать докторов, — тем временем распалялась красавица, явно задетая за живое. — И тебе, между прочим, повезло. Я лучшая в своем деле. Люди Айвери меня боготворят. Так что не криви нос.

Патрик дернулся. Эту фразу, «не криви нос», любила повторять одна из похотливых надзирательниц Торсора.

Сейчас, пережив то, что пережил, он очень жалел, что в свое время в тех сырых застенках кривил нос.

Жгучая брюнетка с кошачьими зелеными глазами шумно дышала от возмущения.

— Я не хотел вас обидеть, — примирительно сказал Патрик, завернувшись в одеяло по плечи. И добавил глухо: — Со мной все в порядке. А то, что не в порядке… с этим можно жить.

Стул резко отодвинулся от кровати. С решительным видом целительница поднялась на ноги и склонилась над упрямым пациентом.

— Ляг, — приказала она.

Повинуясь ее властному тону, Патрик вытянулся на постели. Вроде и не собирался, а послушался, сам не поняв, как так получилось.

Изящная женская кисть зависла в воздухе над его грудью, скрытой одеялом. Купаясь в блеске свечей, девушка закрыла глаза и, казалось, прислушалась к себе, к своим ощущениям. Рука заскользила вдоль его тела. Ненадолго остановилась над животом Патрика, переместилась ниже, к его паху, и там дрогнула, словно по ней ударил кто-то невидимый. На кончиках пальцев мелькнули золотистыеискорки.

— Так, понятно, — протянула целительница и уставилась на его промежность. Пристально, остро, так что под ее взглядом Патрик почувствовал себя голым.

А потом она сказала то, к чему он был совершенно не готов:

— Снимай штаны.

Выпучив глаза, Патрик обеими руками вцепился в свои подштанники. Под одеялом на нем были только белые кальсоны.

— Давай, давай, — ворчала целительница. — Будь послушным пациентом и не трать мое время на препирательства.

Быть послушным пациентом Патрик не собирался и упрямо замотал головой. После всех издевательств в Торсоре ему меньше всего хотелось показывать себя женщине. Одно дело, если бы, как раньше, он был здоров и полон сил, и совсем другое — сейчас, когда он разбит, вял и жалок.

— Что не так? — уперла руки в бока целительница.

— Ты женщина, — шепнул Патрик.

— Я врач, — с неподдельной гордостью возразила эта пышногрудая прелестница, при виде которой от восхищения захватывало дух. — А у врачей нет пола. А ну снимай штаны, я сказала.

Потеряв терпение, она сдернула с Патрика одеяло и попыталась стянуть с него одежду, но упрямец держался за свое белье из последних сил, словно его не лечить собрались, а лишать чести. Целительница аж запыхалась с ним сражаться.

— Уф, — разогнулась она с усталым вздохом. И пригрозила: — Сопротивляйся сколько влезет, а я все равно тебя вылечу! Еще никто не ушел от меня больным.

Она повернулась к закрытой двери за пределами островка света, рожденного канделябром, и закричала:

— Бойл!

Патрик сразу подобрался и сел на кровати. Кого это она зовет? И зачем?

Под ложечкой засосало от дурного предчувствия.

Спустя секунду дверь распахнулась, и на пороге вырос бугай под два метра ростом, похожий на гоблина, но без клыков и с белой кожей, как у людей. Лицо у него было плоское, словно по нему хорошенько съездили лопатой.

Патрик заерзал на постели, а потом отодвинулся на самый ее край, подальше от вошедшего. Он не знал, что с ним собираются делать, но приготовился сопротивляться до последнего вздоха.