Книга Венец безбрачия, страница 38 – Полина Ром

Альда напропалую кокетничала с блондином, но с того момента, как я вернулась на своё место, он снова начал себя вести чуть отстранённо. Понятное дело, что сестрицу мою это не останавливало: она видела цель и не видела препятствий.

Через некоторое время мой пациент задремал и я, воспользовавшись возможностью, тихонько выскользнула из комнаты и отправилась к себе. Похоже, кто-то из слуг видел меня уходящей и донёс матери. Баронесса появилась у меня на пороге спустя всего пятнадцать минут.

- Софи,почему ты оставила Альду одну?

- Потому, что мой пациент уснул, и я не вижу смысла сидеть рядом.

- Больные часто спят, но когда гость проснётся – ему может потребоваться твоя помощь. Ты обязана сидеть в одной комнате с сестрой.

- Пошлите к ней служанку и отстаньте от меня. Я не собираюсь целыми днями слушать её разговоры.

- Софи, нельзя быть такой завистливой! Альда очень красива и раз у неё появился шанс устроить свою судьбу – ты должна всячески помогать сестре. Ты забываешь, что мы одна семья…

- Я действительно забываю об этом муттер. Просто потому, что Альда при каждом удобном и неудобном случаем снова вспоминает мой венец безбрачия, что могла бы делать какая-нибудь завистливая соседка, но никак не родная любящая сестра.

Баронесса вынужденно откашлялась, а потом вновь заговорила про то, что мы с Альдой сестры, должны прощать друг другу мелкие обиды и во всем помогать. Я слушала молча некоторое время, а потом просто отошла от неё и села у окна, разглядывая двор.

- Софи!

- Отправьте к ней служанку и отстаньте от меня, – баронесса с её неустанной заботой о счастье старшей дочери вызывала у меня раздражение и, как ни странно - почти детскую обиду.

Пожалуй, это были некоторое отголоски памяти моего тела: прежняя Софи, я думаю, любила свою мать и постоянно наталкиваясь на холодное и потребительское отношения изрядно страдала. Похоже, какая-то часть её эмоций, хоть и сильно ослабленных, досталась мне. Вот только я - совсем не домашняя слабая девочка.

Муттер ещё некоторое время побубнила, а потом ушла. В скором времени в комнату вернулась Матильда и принялась рассказывать, о чем сплетничают слуги.

- …а который белобрысый – тот и покрепче будет, и рана у него не такая уж и страшная. Джана сказывала, что у него с собой к седлу багаж приторочен был, и тамочки – горшочек с мазью. Энтой самой мазью он и повелел руку натереть. Сам же и заявил, что вскорости заживёт все. А который брунетистый – тот больно много крови потерял. Ить рубаху его стирали – чисто, как со свиньи, колотой натекло! Прачки сказывают, что её и отбелить-то вовсе невозможно. А полотно на рубахе не простое – а с шёлком! Этакой доброй ткани даже госпожа баронесса не нашивала! Ить выходит, что гости-то ваши не нищеброды какие, а очень даже при богатствах. Одёжка у них добрая. А вы бы, госпожа Софи, в окно-то не глазели,а шли бы тудой, к болящим… Сестрица-то ваша с самого утра тамочки старается, ить глядишь – чего и высидит себе!

- Отстань, Матильда. Не собираюсь я там ничего высиживать, – я немножко разозлилась на назойливость служанки, но она, не слушая меня, продолжила:

- Ить вот не хотите старую Матильду послухать, а зазря! Матушка-то ваша по утру письмо отправила с солдатами. Господин капитан самолично приказали лучших коней им дать. – старуха поджала губы и замолчала, значительно поглядывая на меня.