Книга Игла, страница 186 – Елена Кондрацкая

Игла несколько раз перечитала текст. Похоже на заклинание призыва: есть и слова с просьбой откликнуться на зов, и просьбы отнестись к поющему благосклонно, и что-то про притяжение крови, смешанной с вересковым мёдом... Кровь и мёд? Игла нахмурилась. Значит, одного заклинания будет недостаточно. И для этого ей наверняка пригодится раздобытый травник! Игла схватила вторую книгу и торопливо зашелестела страницами. Рецепт от головной боли, от бессонницы, от несчастной любви, приворотное зелье... рецепт верескового мёда для уставшего путника!

— Мяун! — Игла вскочила на ноги. — Мне нужны вересковый мёд, чёрная соль... — Она осеклась и села обратно в кресло. — А дальше... что-то странное...

— Что там? — Ласка тут же выглянула из-за стеллаже, а Мяун запрыгнул на стол и вместе с Иглой вгляделся в книгу.

— Пепел солнца, крик мертворождённого, слёзы луны... — перечислила Игла.

— Должно быть, это иносказание, — промурлыкал Мяун и обернул лапы хвостом. — Я часто такое встречал в книгах хо... Белогора. Раньше в рецептах так делали, писали, к примеру, «глаз тритона» имея в виду обыкновенные семена горчицы. «Слёзы луны» звучит вполне понятно — наверняка это ночной дождь.

— Замечательно, — всплеснула руками Ласка. — Но сейчас зима! Где мы возьмём дождь?

— Надеюсь, снег тоже подойдёт, — протянула Игла. — Чем не слёзы, просто очень холодные. — Она оглянулась и посмотрела в затянутое инеем окно. — Метель и не думает заканчиваться, попробуем набрать снега, как солнце сядет. — Она повернулась к Мяуну. — Может тогда солнце быть ноготками? Эти цветы часто используют как символ солнца на праздниках.

— Похоже на то! — воскликнул Мяун и указал на строчку ниже. — Тут указано «измельчите рыжие лепестки солнца», значит, речь и правда о цветке. И указан цвет, значит, к примеру, жёлтый подсолнух уже не подходит. Я видел вдоволь сушёных ноготков в наших закромах. Что у нас ещё?

— Крик нерождённого, — пробормотала Игла, понимая, что уже слышала эти слова. Жуткие слова, которые всегда её пугали. — Это особая смесь из чёрной полыни.

— Но почему она так называется? — спросила Ласка. — Это же просто полынь.

— Полынь, медовуха и ещё кое-что. К бабушке приходили за этой настойкой деревенские женщины, не желавшие или неспособные вынести выпавшее на их долю бремя.

— О... — протянула Ласка. — А Чернобога это варево не убьёт?

— Если убьёт, будут надеяться, что его сердце подойдёт Дару, — пожала плечами Игла и подивилась, как жестоко прозвучали её слова. Прежде не то, что сказать, даже подумать о таком она не могла. Не желая сражаться ещё и с этой болью, Игла встала из-за стола и вместе с Мяуном отправилась готовить зелье — за ворожбой Игла обычно ни о чём не думала.

Травы шипели, огонь выл, бурлило тёмное варево. Мяун помешивал зелье в котле, пока Игла перетирала в ступке полынь. Кухня наполнилась её горечью и терпким ароматом гречишного мёда. Игла бросала полынь в котёл, повторяя короткий заговор из книги: «Во тьму — имя, в ночь — дыхание, в огонь — мёд». Зелье всколыхнулось, задымило, пламя вспыхнуло под котлом, и Мяун отскочил, выгнул спину и зашипел.

— Чёрные чары, — прорычал он, опуская уши. — Недобрые.

Игла коснулась его макушки, успокаивая. Она тоже это чувствовала. Волосы на затылке шевелились, руки и плечи покрылись мурашками страха.