Книга Мятежник, страница 36 – Вита Марли

Талант, открывшийся у Гвилисс, давал слабую надежду на её освобождение. Единственный маг, способный противостоять чарам менталиста — иллюзионист. Если она научится искажать собственные воспоминания (и не начнёт трепаться о своих навыках), эльф мог бы рассмотреть возможность возвращения её на поверхность. Расположение подземных ходов она не знает, вывести из лагеря можно завязав глаза. Вернуть назад.

К мужу.

При мысли о после командир невольно скривился. Неприязнь к этой персоне поднималась в глубине души зловонной волной.

— Н-да, — упавшим голосом сказал эльф сам себе. — Приступай к обучению, Гвилисс.

Работа не шла.

Вечером, когда эльфийка уставшая и опустошённая вернулась, командир нетерпеливо ждал её. Он поймал себя на мысли, что теперь возвращался домой с большой охотой. Знал, что будет засыпать не один, пусть и не в совсем привычном смысле этого слова.

Близкое соседство Гвилисс походило на горько-сладкую пытку. Увлекаться ею было нельзя, прикасаться — тоже. Но он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться. Её алебастровой кожей, сияющим золотом волос, чуть вздёрнутым носом, тонкой шеей и угловатыми от худобы линиями. Меховые шкуры вобрали в себя аромат её кожи и, едва касаясь лежанки, Эолис предавался фантазиям.

Не мог удержаться и от личных вопросов. Эльф не позволял себе касаться её лица, но беспрепятственно трогал душу. Узнал о её детстве, проведенном в благоухающих садах Ливенора, о строгих правилах, которые она соблюдала, и о мечтах, которые так и не смогла осуществить. Она рассказывала о муже, о его увлечении политикой и о равнодушии к ней самой. Дроу слушал, кивал и чувствовал, как сильно опьяняло её очарование.

Как быто ни было, Эолис не забывал, что он — мятежник. Сегодня жив, завтра — казнён.

— Что за книгу ты читала? Ту… непристойную, — нарочито расслабленно спросил командир.

Пошуршав мехами, Гвилисс повернулась к нему, подложила под голову ладошку и без прежней робости, глядя прямо в глаза, заявила:

— Тебе бы не понравилось её содержание.

— Это ещё почему? — крякнулдроу, не ожидав нападения от этой трепетной пташки.

— Потому что её писала вольмондская женщина для своих… читательниц.

— Ах, вот как… — с хитрой ухмылкой протянул командир. — В таком случае, если она не заканчивается зверской гибелью главного героя, ты меня ничем не удивишь.

Эльфийка мило хихикнула.

— Нет. Всё заканчивается хорошо. Её непристойность в теме, которую она затрагивает и подробно изложенных сценах. Книги ливенорских авторов никогда не повествуют об отношениях мужчины и женщины. Там всё до боли просто — увидел, явился к родителям, сделал предложение. Или сперва совершил подвиг, затем сделал предложение. В той книге был показан жуткий мезальянс, герои мучились, почти выворачивали нутро, чтобы быть вместе. Главный герой страдал и очень старался угодить своей… хозяйке.

— Хозяйке, — повторил Эолис, поиграв бровями. — Уже интригует.

— Подожди смеяться, — Гвилисс отмахнулась. — В этой книге были описаны сцены близости. Так… детально, но в тоже время литературно и изысканно. Не пошло. Слова мастерски переплетались, не вызывая отторжения.

— А что вызывали? — дроу аж дыхание затаил.

— Трепет. Интерес. Любопытство. Недоверие.

— Недоверие? — командир удивился. — В чём может быть недоверие?