Книга Мятежник, страница 38 – Вита Марли

— Удивительно, — тихо произнесла эльфийка. — Мне всегда казалось, что мужчины буквально рождаются с этим… знанием. Нет, правда, не смотри на меня так, — едва эльф открыл рот, чтобы возразить, Гвилисс строго зыркнула на него. — Действительно, мужчинам известно больше даже если у них нет опыта.

— Всё может быть, — Эолис поднял руки в капитулирующем жесте, — но мне, знаешь ли, не хватило врождённых данных.

— Не могу не спросить, как ты пережил это? — Гвилисс повернулась на живот и подперла щёку ладонью, выразив готовность внимать повествованию.

— Когда перед… свиданием старшие мужья красили мне глаза, — командир повернулся на спину, заложив руки за голову, и, рассказывая, смотрел на эльфийку снизу вверх. С этого ракурса её молочная шея и чёткие линии подбородка были видны особенно хорошо. — Они, представь себе, мне сочувствовали.

— Сочувствовали?

Дроу ухмыльнулся.

— О, да! Они говорили, что это сложно. Что "богиня" капризна, а алтарь требователен. Что мало кто выходит из этого испытания без шрамов. В прямом и переносном смысле.

В памяти всплывали обрывки фраз, запахи благовоний, насмешливая физиономия со слегка приподнятой бровью и атмосфера опасности. Гвилисс ждала, не торопила.

— Их напутствия ещё больше усилили волнение. Когда меня, дрожащего как лист, подвели к жене, она посмотрела с таким снисхождением, словно я — жалкий птенец, потерявшийся в огромном лесу. Она спросила властно и требовательно «Ну? Чего ждешь, мальчик?», и я окончательно потерял дар речи. Вместо заученных слов, из меня вырвалось невнятное мычание, вместо плавных движений — судорожное подергивание плечами.

Эолис закрыл ладонью глаза и покачал головой.

— Женщина-дроу хочет видеть благоговение перед её красотой и могуществом. Чтобы твои глаза говорили громче любых речей, чтобы каждое прикосновение было молитвой. Меня её красота не трогала, я просто боялся. Хвала Полнолунию, старшие мужья дали мне пузырёк со снадобьем… поднимавшем возбуждение, иначе, клянусь, я бы не справился вообще.

Дроу замолчал, словно вновь переживая постыдные моменты. В полумракепещеры ловил блеск изумрудных глаз, но к своему облегчению не видел в них жалости. Гвилисс искренне сочувствовала ему.

— Знаешь… мне ещё и не объяснили, где конкретно, прости Богиня, находится этот… алтарь. Это было унизительнее всего. Я копошился как крот под её недовольные всфырки.

— В итоге у тебя… получилось?

— Ага, — Эолис потёр глаза. После отбоя прошло много времени, усталость напоминала о себе. — Быстро и невнятно. Естественно, от моих трепыханий она не получила удовольствия. Но, похоже, ей это было и не нужно. Мои неуклюжие потуги были щедро вознаграждены парой десятков сочных плетей.

— О, высшие силы! — воскликнула Гвилисс и волосы, свесившись, закрыли её лучезарное лицо. — Ну и выбирала бы в мужья особо опытных. Зачем так делать? Для чего?

— Не тревожься, — её искреннее возмущение заставило эльфа улыбнулся. — Это дела давно минувшие. Она была той женщиной, которая брала в мужья невинных, но требовала от них умений, как от бордельных любовников. Логика отсутствует. Не пытайся её найти.

За дверью жилища послышались первые голоса, смех и переговоры. Эолис слышал, как его камрады плелись в общий клозет, образовав очередь, как толпились у бочки для умывания. Лагерь просыпался.