Книга Мятежник, страница 40 – Вита Марли

К'тикс'кала зан'атир,

Шара'нириэльт'эрталон,

Мелирил'корт'эль'фейт…

— И что это означает?

— Это поэма, — с самодовольным видом ответил дроу. — Стихотворение о двойственности нашего существования, о защитной дымке, которая нас окружает, о солнце, которого боимся, и в то же время о потенциале величия.

— Удивительно, как много ты знаешь! В Вольмонде мужчинам недоступно образование, но ты очень просвещён.

— Меня учили отцы втихаря от матери, — от похвалы дроу, кажется, возгордился ещё сильнее. — Они жили при старой власти, были образованы.

— При старой власти? — нахмурилась я. — То есть так было не всегда?

— Не всегда, — подтвердил он. — Женщины занимали и продолжают занимать главенствующее положение, мужчины носили и продолжают носить одежды, скрывающие лица, но раньше нам было позволено больше. Эльфы, несогласные с положением дел, существовали во все времена и в конце концов образовались группы борцов с… неравенством. Они называли себя «Отшельниками» и занимались примерно тем, чем занимаемся сейчас мы.

— Я читала краткую историю Вольмонда, — на этот раз знаниями захотелось блеснуть мне. — И знаю, чем закончилась их борьба.

— Разгромом, — добавил Эолис не без грусти. — После падения оппозиции, укрепилась власть архаичных политиков и мужчинам ещё сильнее урезали права.

— Они потерпели неудачу, но их дело живёт.

— Несомненно, — заверил дроу. — Мы учли ошибки прошлого, у нас больше сторонников, действуем мы, уж надеюсь, более осмотрительно. Но не грусти, — Эолис улыбнулся, заметив моё состояние. — Оставь прошлое в прошлом. Ты, кажется, хотела составить впечатление о мелодичности вольмондского языка? Так каков твой вердикт?

Искусно переведённая тема заставила меня улыбнуться в ответ.

— Толкование, которое ты привёл мне на всеобщем языке, прозвучало куда поэтичнее вашего квакающего наречия, — поддразнила я.

— Ах, квакающего! — скрестив руки на груди, эльф принял нарочито оскорблённый вид. — По-моему, кто-то не отличает жемчуг от гальки. Тогда прошу, продемонстрируйте, Гвилисс Торальфин, красоту ливенорского говора.

Хихикнув в ладошку, я так же приосанилась и прочитала нараспев короткий отрывок из «Книги звёзд».

— Лариндэ оринге, байилле олоссэ наллоним лима.

— Ну и? — послышался демонстративный фырк. — Что означает это ваше слащавое «лалалэ»?

— «Прощай, прекрасная моя, пусть сияющая звезда ведёт тебя».

Эолис закатил глаза, но тут же рассмеялся, заразив меня своим весельем. Мы долго хохотали, перебрасываясь глупыми шутками и пародируя друг друга. В такие моменты я забывала о своем заточении.

Смех мой быстро прекратился, когда дроу бросил как бы между делом:

— Ах, да, Гвилисс, должен предупредить тебя. Завтра я покину подземелье. Во время моего отсутствия жильё остаётся в твоём полном распоряжении.

Эолис посерьёзнел, в его глазах не осталось проблеска былого ребячества. Исчезла улыбка и с моего лица.

— Наверх? — единственное, что спросила я. — На поверхность?

— Да, — согласился он, заворачиваясь в войлок.

— Надолго?

— Не знаю.

Почему-то в душе зашевелилась паника. Присутствие Эолиса рядом давало ощущение безопасности, никто из мятежников ни словом, ни взглядом не вырызил презрения.

Но что будет с лагерем в отсутствие руководителя?

Заволновавшись, я задала единственный вопрос, который хотела задать тысячу раз.