Онлайн книга «Целители. Тени прошлого. Академия магии Дормера 1.»
|
Стадион ахнул. Ужаснулся. И снова поверил. Магистра Тисвика, помимо воли, пожалели все до одного. Ему никогда уже не выйти за ворота академии. Его тут же схватят и убьют ярые сторонники "славы Дормера". Хорошо, что академия и Элвин никого никогда не выдают. Это позволит магистру прожить остаток жизни, пусть и не видя большого мира, но спокойно и защищённо. Ему были благодарны. За это чувство цеплялись просто потому, что думать о том, что он сказал, было откровенно страшно. Так и висело молчание несколько мгновений над амфитеатром стадиона, пока Кливен Кард не спросил, громко и чётко: - Ответьте мне, пожалуйста, магистр. Если это возможно и не грозит вам опасностью... Тисвик легкомысленно хохотнул: - Мне, мой мальчик, уже ничто не может повредить. Я наговорил на смертный приговор. А сколько их будет, один или несколько, какая разница? Умереть можно только один раз. И, по возможности, человеком. - Тогда я хочу спросить вас... Клив замялся, стыдно спрашивать такое. Это может обидеть Нел ещё сильнее, чем уже есть, и любого в ком сильна "та" кровь. Спросил всё-таки: - Как вообще произошло смешение рас, если "отношения" дормерцев с женщинами старших рас всегда были только насилием? И где можно было найти столько аколита, ведь его нет в нашем мире? Магистр встал. Перекатился с носков на пятки и ответил так, будто был на лекции. Лукаво, заставляя студентов шевелить мозгами: - О том, кто поставлял аколит, вы, мои друзья, подумаете сами. Скажу только, что это были те, для кого межмировые порталы- обыденность. А насчёт того, что дорого... Так мир этот богат. Отдавали им не только кристаллы, рождённые в месте, которое было сердцем континента и теперь зовётся Гарнаром... Они забирали женщин древней крови... А те, что оставались дормерцам и оказывались, как выразился один мой юный друг, в постели сильнейших... Я сказал бы, правда, что оказывались они в постели мерзейших... Тех женщин держали на грани. Снимали ошейник и позволяли им восстанавливаться ровно до того момента, как они становились снова опасны и обретали волю жить или умереть. Тогда пытка начиналась снова. Фарон Куц, так и зажатый между эльфийских клинков, устал слушать бредни старого маразматика и запротестовал. Потребовал освободить его. Тисвик закончил повествование быстрее, чем собирался. Самое важное: - Эльфийки никогда не убили бы своего или любого другого ребёнка. Поэтому, когда случалась беременность, они переставали сопротивляться. Ровно до момента родов... Как только дитя рождалось, они кончали с собой. Просто приказывали себе умереть. Перехватить и подчинить их снова уже не получалось. Потому как, надеть аколит на только что родившую магичку, та же смерть... Так поступали все женщины старших рас. Всегда. А к "сильным дормерцам" и к аколиту они попадали только если были к моменту взятия в плен без сознания и не успевали уйти за Последний порог... Пора было заканчивать, но магистр не мог не просветить детей, смотрящих на него с ужасом, об истории, которая давала всем им надежду. И он лихо усмехнулся, уходя от трагичного тона: - Кстати, друзья мои, единственной эльфийкой, которая добровольно легла в постель дормерца, была эльфийская королева Лирэль. И да, мой безграмотный друг, она действительно легла в постель самого сильного. Не только физически или магически. Вальгор не только был первым королём Дормера. Он был мужем Лирэль. Тем, кто подписал первый, истинный и справедливый договор с волшебными расами, где ограничил себя и своих людей территорией, которую как раз и занимает сейчас Дормер. Без Ламеталя и прочих территорий, куда они потом расползались, как зараза... Вальгор любил и берёг не только свою королеву, но и её народ. Он умер, чтобы спасти их. Собственные люди убили его, с подачи родного брата... Грустная история, друзья мои. Да. Но, в ней есть надежда. Любовь непризнаёт границ и рас. Сословий и прочих глупостей. Там, где она рождается, становится теплее и добрее. Всем. Разве можно подменить её чем-то? Купить? Или продать? Если оскорбить её, она уйдёт навсегда. И ничего не останется. А если любить, то даже смерть станет всего лишь мостиком в вечность, как стала для Лирэль и Вальгора... И для многих других, о ком мы не знаем... |