Книга Швейная лавка попаданки. Ненужная истинная, страница 54 – Ксения Руднева

– Добрый вечер, – поднимается на второй, жилой, этаж Герр. На его лице мягкая улыбка, изумрудные глаза светятся теплом, а в руках он держит букет, которого я из окна не видела. – Это тебе, – сует цветы мне в руки.

Пахнет тонко и в то же время дурманяще. Композиция такая красивая, что я сомневаюсь, что император ее своими руками составлял. Да и пусть! Хочет тратить деньги на ерунду, флаг ему в руки. Мне же так по душе приходится букет, что рука не поднимается обойтись с ним неподобающим образом. Ставлю цветы в единственную простенькую вазу, но она удивительным образом лишь подчеркивает изящество композиции, не забирая внимание на себя. Что-то толкает под руку, и я украшаю вазой обеденный стол, накрытый на три персоны.

– О, мам, пахнет офигенно! – разряжает дочь обстановку.

– Офигенно? – повторяет император удивленно.

Закатываю глаза. Впрочем, именно от него можно и не скрываться. Поясняю:

– Мусорное словечко из моего мира. Означает в данном контексте «очень вкусно». Садитесь.

Ужинаем втроем. На первый взгляд у нас идиллия, но стоит только присмотреться внимательно, как совершенная картинка рушится. Чувство какой-то нереальности происходящего сковывает внутренности. Я жую, даже не чувствуя вкуса. Учитывая мое отношение к скарутам, это скорее всего даже к лучшему.

Герр тоже жует, но на его лице такое умиротворение и блаженство написано – так и хочется ему шаверму лишний раз поперчить. Одна лишь Лея чувствует себя в своей тарелке. Болтает без умолку, вываливая на императора кучу сведений. А тот и рад слушать.

– Ну как, вкусно? – интересуется в какой-то момент у него дочь.

Император кивает:

– Пальчики оближешь, даже лучше, чем во дворце. Твоя мама самая настоящая волшебница.

Лея заливается искренним хохотом:

– Можноподумать, ты бывал во дворце. Да ничего, не стесняйся, – видя растерянное выражение лица императора, старается она его приободрить. – Мы тоже с мамой никогда не были. Зато вот скарутов едим вкуснейших. Каждый день. Все потому, что у нас денег почти не осталось. После смерти папы мы решили не ловить рыбу, как он, а открыть швейную лавку. Уже даже купили все нужное и ремонт делаем. Мама говорит, с первой выручки накупим себе всего-всего, даже леденцов мне пообещала, – соловьем заливается дочь. Тогда как я под слишком острым, проницательным взглядом Герра готова от стыда за собственное положение провалиться под землю.

А начиная со следующего утра я каждый день обнаруживаю рядом с калиткой корзинки с продуктами. Молоко, масло, творог, яйца, свежее мясо – все подозрительно знакомое, с соседнего скотного двора. И я более чем уверена, что знаю имя щедрого дарителя.

Первый порыв – взять корзинку и отнести обратно. Гордо сказать дракону, что мы с дочерью не нуждаемся и уж тем более от него нам ничего не нужно. Но потом я представляю счастливое личико Леи, если, например, я ей на завтрак испеку сырники, и мое сердце сжимается. Не уверена, что имею право лишать ребенка здоровой пищи, идя на поводу у своей гордости.

Стиснув зубы и проклиная императора за то, что поставил меня перед таким выбором, беру корзинку и иду в дом. В душе раздрай. Напоминаю себе, что ненавижу Герра, но испытывать столь же яркие чувства, как раньше, уже не получается. Как будто все случившееся между нами стерло их, заставило побледнеть. А в некоторые моменты на поверхность и вовсе пробивается благодарность. Как сейчас, когда я смотрю, с каким аппетитом Лея уплетает за обе щеки творожные кругляшки. И я не хочу ничего подобного, но оно происходит само, помимо моей воли.