Книга Избранные Луной, страница 89 – Чинара

Лица не вижу, но уверенность в том, что он хмурится крепнет с каждой новой секундой. С каждым новым ударом сердца.

Он мечется, ходит из стороны в сторону, будто что-то решает для себя, и это решение дается ему с трудом.

Крепче прижимаюсь к волку, и Оуэн, словно почувствовав мое бесшумное движение, замирает, оборачивается, впивается в нас взглядом, который мне не дано увидеть, так как я крепко-крепко зажмуриваю глаза, но все равно ощущаю его кожей, всей поверхностью тела.

А затем, опять же, на каком-то внутреннем чутье, осознаю, что альфа обращается к своему зверю. Что-то приказывает, но волк сопротивляется, игнорирует Оуэна. Недовольно фыркает и слегка привстает, будто загораживая меня собой.

Пламя костра вспыхивает, огонь взлетает вверх, порываясь достичь звезд,а сила оборотня вызывает дрожь на поверхности земли.

Ещё недавно умиротворённый волк недовольно рычит. Аккуратно встаёт, бережно утыкается мордой мне в шею, обиженно скулит, жалуясь на мужчину, а потом, зло поглядывая на Оуэна, удаляется в лес.

— Почему ты его прогнал? — поднявшись на колени, тихо уточняю у альфы.

Должно быть ему неприятна наша дружба с его зверем — мысль ранит, и я обнимаю себя руками. Без волка ночь становится гораздо прохладнее.

Сводный брат ничего не отвечает, только все так же шумно дышит и садится напротив костра. Поворачивает на меня голову и смотрит безумными потемневшими глазами. Смотрит так, что обжигает каждую клетку тела. Кидает в пламя и обнажает душу.

Морок желания затмевает в ту же секунду, просачивается в сознание и пленит тело, покрывая его дрожью похоти.

Кислорода вдруг становится мало. Слишком мало, иначе почему я столь нервно втягиваю его в себя.

Отворачиваюсь, ложусь на землю в позу эмбриона, спиной к альфе, и закрывая глаза, повторяю: не думать, не думать, не думать. Спать-спать-спать. Уснуть-уснуть-уснуть. Овечки-овечки-овечки.

Дрожь снова проносится по телу.

Слышу шорох, а затем чувствую, как оборотень ложится сзади, кладет ладонь на мой живот и крепко прижимает к своему горячему телу.

Касается носом шеи.

Вдыхает мой запах.

Оставляет легкую печать своих губ на коже.

Замираю, прикусываю нижнюю губу, боясь сказать или сделать что-то неправильно. Покрываюсь мурашками, но причина вовсе не в холоде.

— Замёрзла? Я согрею. — низкий бархатный голос ласкает кожу возле уха.

В бедро упирается твёрдое доказательство его намерений, и мое дыхание нервно сбивается.

— Оуэн… — шепчу, понимая, что контроль ежесекундно уходит, бесследно соскальзывает, словно ненужная скорлупа, и на смену приходит иное чувство…

— Дженни. — еще один нежный поцелуй, — Малышка, посмотри на меня, — бережно разворачивает к себе, смотрит с такими эмоциями, что сердце грохочет от радости. Словно я дорога ему, значима, по-настоящему важна. Разве можно смотреть с таким трепетом и ничего не испытывать.

Нельзя, ведь правда?

— Я обещаю, что не причиню тебе вреда. — мокрый язык скользит по моей шее. — Ты мне доверяешь?

— Да-а… — глухо шепчу и еле сдерживаюсь, чтобы не сказать: «только не останавливайся».

— Но,Дженни, обещай, что оттолкнёшь меня, если я попытаюсь… войти в тебя. — глухо произносит оборотень, несмотря на то, что наши тела уже трутся друг о друга в отчётливом желании слиться воедино.

— Ты не хочешь меня? — голос дрожит обидой.