Онлайн книга «Твоя на один день»
|
Скрип двери. Фери вскидывается, как лань на водопое при виде хищника. Смотрит мимо меня, сквозь меня. Я медленно оборачиваюсь. Чтобы увидеть, как в дверь вваливается толстая пьяная свинья. - Ну вот… похоронили… Краснорожий ублюдок икает и приваливается плечом к стене, не удержав равновесия. В дом, где я не увидел ни единого следа хоть какой-нибудь еды, эта скотина умудряется явиться в дерьмо пьяной? - Зря не пошла. Соседи судачили, что собственные дети мать не уважили в последний путь. Теперь ясно. Я мог бы и предугадать. Наверное, ничто не сближает души лучше общих шрамов, да, моя Фери? Эти у нас одни на двоих. В глазах девочки вспыхивает столько всего, что мне не хочется туда даже заглядывать. Думаю, это больше, чем я в состояниивынести. - Я… не могла. Просто не могла. Свинья делает два нетвёрдых шага от порога. Я напрягаюсь и невольно пытаюсь встать между ними. Но понимаю, что никак не могу повлиять на это воспоминание. Меня здесь нет. Я призрак. Я лишь эхо реального мира в пустом и покинутом доме, которое хранит своё прошлое. - Есть что пожрать? - Вы всё съели ещё утром со своими… приятелями, - выплёвывает ему в лицо презрительно девочка. - Так ты что ж, не приготовила? - Где бы я нашла, из чего? – огрызается она. Существо, которое я не могу назвать мужчиной, смотрит на неё исподлобья зло и делает ещё шаг. Клянусь, если он её тронул хотя бы пальцем, я найду его. Я достану его из-под земли, даже если на это мне понадобится потратить весь свой единственный день в Сааре. И подыхать он будет медленно. Я знаю, что самого страшного с ней не произошло. Я ведь чувствовал её девственный запах там, в нашем сегодня, где этот невинный цветок упал в мои руки. Но я знаю, что бывают и другие способы, которыми люди, убившие собственную душу и извалявшие её в грязи, пытаются сделать то же самое с другими. Чтобы самим было не так стыдно валяться там. Те, кто слабовольно лёг в уютную и тёплую жижу на дне ямы, больше всего ненавидят тех, кто карабкается по склонам, сдирая в кровь пальцы. - Как мне надоело твоё нахальство! – заплетающимся пьяным языком бормочет боров. – Вечно пытаешься укусить руку, которая тебя кормит! Я терпел тебя, мерзкое отродье, все эти годы только ради твоей матери. Только что он заработал себе ещё один смертный приговор. Ближе пьяные шаги. Вспыхивает в бледном лунном свете острие ножа, который выхватывает моя Фери, сверкая глазами как зверёк, загнанный в угол. - Если ты ко мне подойдёшь… если только тронешь… я выпущу на пол твои мерзкие кишки! – цедит сквозь зубы. Вот так, моя девочка. Умница. К счастью, эта падаль ожидаемо оказывается трусливой падалью. Прячет глаза и уходит в сторону. Обводит глазами всё помещение. А потом выдаёт: - Достали. Что это за дом, где не ценят своего добытчика?.. Вы мне тапочки в зубах таскать должны, все. И это… руки целовать, что не сдохли до сих пор. Ну, теперь узнаете, как это. Пойду туда, где ценят. Всё мать твою жалел, болела сильно! А Люси давно говорила, бросай свою мегеру и перебирайсяко мне. Ну вот теперь пожалеете, умоетесь горькими слезами. А поздно будет! Поймёте, что своего счастья не ценили… Он ещё долго бормочет что-то пьяно себе под нос. Пока сгребает в мешок какие-то убогие пожитки. В глазах Фери – отчаяние и растерянность. |