Книга О чем молчит река, страница 5 – Изабель Ибаньез

Теплый ветерок шуршал подолом мятно-зеленого платья моей нелюбимой кузины, но даже ему не под силу было выдернуть хоть один волосок из ее высокой прически. Моя мать всегда хотела, чтобы я была такой же, как Амаранта. Взгляд темных глаз девочки скользнул по мне, и она неодобрительно скривила губы, заметив мои грязные пальцы. Угольные карандаши всегда оставляли черные пятна.

– Снова читаешь? – спросила свою сестру Эльвира.

Амаранта посмотрела на нее, и ее взгляд смягчился. Она шагнула вперед и взяла Эльвиру под руку.

– Это удивительная история. Жаль, ты не осталась со мной. Я бы зачитала тебе свои любимые отрывки.

Со мной она так ласково никогда не говорила.

– Где ты была? Впрочем, неважно, – сказала TíaЛорена, как только я открыла рот, чтобы ответить. – Ты знаешь, что у тебя грязное платье?

Желтое льняное платье помялось и было в чудовищных пятнах, но оставалось моим любимым. Его можно было надеть без помощи служанки. Я тайком заказала несколько нарядов с удобными пуговицами, которые TíaЛорена ненавидела. По ее мнению, пуговицы делают платья неприличными. Моя бедная тетя делала все возможное, чтобы я выглядела безупречно. Увы, я обладала удивительным талантом пачкать подол и мять оборки. Я любила свои платья, но разве им обязательно быть такими нежными?

Заметив, что в руках у тети ничего нет, я быстро подавила вспышку недовольства.

– Я была в саду.

Эльвира сжала мою руку и бросилась меня защищать:

– Она оттачивала своемастерство, Mamá, вот и все.

Тетя и Эльвира любили мои рисунки (Амаранта считала их ребячеством) и заботились о том, чтобы у меня всегда было все необходимое для творчества. По мнению TíaЛорены, я была весьма талантлива и могла бы продавать свои работы в разные галереи города. Вместе с моей матерью они спланировали всю мою жизнь. Помимо многочисленных уроков рисования, я изучала французский и английский язык, естественные науки и историю – разумеется, с особым упором на Египет.

Papáследил, чтобы мы читали одни и те же книги о Египте, а еще предлагал мне свои любимые пьесы. Он особенно любил Шекспира, и мы по очереди цитировали строки из его произведений: правила этой игры знали только мы. Иногда мы устраивали представления для слуг, используя бальный зал в качестве домашнего театра. Поскольку Papáбыл меценатом оперы, у него был доступ к костюмам, парикам и театральному гриму. В детстве я обожала примерять новые наряды, планируя следующее выступление.

Лицо тети посветлело.

– Идем, Инес. К тебе гость.

Я вопросительно уставилась на Эльвиру.

– Ты ведь сказала, что мне пришло письмо?

– Гость принес письмо от твоих родителей, – пояснила TíaЛорена. – Должно быть, встретился с ними во время путешествия. Не представляю, кто еще мог написать тебе. Разве что тайный ухажер, о котором я не знаю… – Она вопросительно вскинула брови.

– Вы прогнали последних двух.

– Оба были негодяями. Ни один не смог правильно определить, какая вилка предназначена для салата.

– Не знаю, зачем вы их приглашаете, – сказала я. – Mamáуже приняла решение. По ее мнению, Эрнесто станет для меня достойным мужем.

Уголки губ TíaЛорены опустились.

– Всегда полезно иметь несколько вариантов.

Я уставилась на нее с веселым изумлением. Тетя раскритиковала бы принца, если бы его предложила моя мать. Они никогда не ладили. Обе были слишком упрямыми, слишком категоричными. Иногда мне казалось, что это из-за тети моя мать меня бросила. Сестру своего мужа она на дух не переносила.