Книга Жениться по любви, страница 40 – Хильдур Бок

— Да, военно-монашеский орден для тех, у кого нет способностей, которых требуют магистры Пути.

Он покачал головой — слышно было, как волосы прошуршали по подушке.

— Как вы вообще себе её будущее представляете? — спросила Елена. — Бастард безземельного сеньора с приданым от деда-мельника? Нет, по деревенским меркам, он человек состоятельный, но чтобы замуж взяли не его внучку, а признанную сиру Гертруду, приданое нужно немного не то, какое может выделить мельник. А если она ещё и в женихах рыться начнёт, как матушка… Герта ведь не законная дочь барона, чтобы её с парой сундуков взяли. Или хоть две-три сотни монет нужны, или жених будет из тех, кто готов платить за звонкое имя… только вот они, женихи такие, ни молодыми, ни красивыми не бывают. Тоже начнутся истерики, как у матушки: «Под мельничное колесо брошусь, а за него не пойду»?

— Всё-то вы знаете. — Он неожиданно подтянулся поближе и обнял её поверх одеяла. Елена покривилась, радуясь, что под пологом темно и её гримас дорогой супруг не увидит. Нужны ей были его утешения… вернее, то, что он таковыми считал. Всё, чего она хотела — чтобы её оставили в покое. Но для этого надо было овдоветь ещё разок. И ещё осиротеть — для верности, чтобы отец не выдал замуж и в третий раз. А осиротев — отбиться от набежавших родственников, сомневающихся, что она справится с ролью регента при Тео. — Не надо ревноватьк Катерине, Елена, — сказал вдруг Ламберт, обняв её ещё крепче, и Елена порадовалась тому, что лежит, иначе могла бы и сесть мимо кресла или ещё как-то похоже отреагировать на такую чушь. — Я понимаю, она бесится, сравнивая себя с вами, но вы-то? Она моложе и красивее, только и всего. Куда ей до вас.

— Сир Ламберт, — сказала Елена со слегка нервным смешком, — о ревности я знаю только то, что есть такое слово. Как технология гномов — они говорят, будто с её помощью создают свои инструменты, оружие, броню и прочее. Но что это на самом деле такое? Ревность для меня — та же технология, такая же странная и непонятная вещь. А уж ревновать вас к засидевшейся в девицах мельничихе… Извините, это вы безмерно своей избраннице польстили. Или вы приняли за ревность мой интерес к ней и её семье? Ничего личного, просто хочу знать, чего можно ожидать от этих людей. — Чуть помолчав, она прибавила: — Катерина ведь мне понравилась, когда я увидела её в первый раз. Я, правда, подумала, что она умеет поставить на своём, а оказалось, ей просто слишком многое с рук сходило. Думаете, она и правда может утопиться, если её заставят выйти замуж за того, кто ей не нравится?

— Вряд ли, — неохотно отозвался Ламберт. — Но проверять не хочу. Нам тут только утопцев и водяниц не хватает для полного счастья. Спокойно и деловито, конечно, не пойдёт и не прыгнет, но вот разругавшись с родными, со злости, в слезах и соплях, как вы сказали — огры её знают.

Под его рукой становилось откровенно жарко, и Елена максимально деликатно попыталась выползти из-под неё. Девятеро знают, как это понял Ламберт, но руку он убрал и отстранился.

— Спокойной ночи, — сказал он. — А про отъезд подумайте. Понятно, что почтовая карета не такая удобная, как ваша, зато на почтовых лошадях доедете куда быстрее, чем на своих.

— Вы очень добры, сир, — со смешком ответила Елена. — Боюсь даже предположить, почему. Не приглянулись ли вам самому дриады?