Книга Жениться по любви, страница 58 – Хильдур Бок

Сир Ламберт тоже молчал, хмуро глядя на супругу. Понятно, он совершенно не хотел, чтобы кто-то хоть подумать мог, будто жена им вертит как захочет. Но и не признать справедливость слов Елены он не мог: его бывшая любовница замужем, и муж её, что отвечает за жену перед богами и людьми — не он.

— Благодари мою супругу, — угрюмо обронил он. — И прощения проси, дура.

Катерина, вконец разочаровав Елену, проворно подползла к ней, вывозив юбку в грязном снегу, и поцеловала замшевую перчатку.

— Простите дуру бестолковую, ваша милость, — заискивающе проговорила она. — Так уж мне обидно за доченьку стало — сердце вперёд ума вылезло, а язык у нашей сестры что помело, сами знаете.

— Прощаю, — буркнула Елена, брезгливо выдернув руку. Захотелось даже снять перчатку и выкинуть её, даром что та была подбита мехом, но при этом удобно и красиво сидела на руке.

Сира Симона с Фридой помалкивали, не вмешиваясь в семейную сцену, и Елена, подавив тяжкий вздох, спросила супруга:

— Сир Ламберт, я вам нужна? Я бы всё-таки хотела прогуляться.

— До лавочки пекаря? — усмехнулся он. — Идите. Мне тоже купите что-нибудь.

— И хоть бы раз спросил, а есть ли у супруги деньги на лишний пирог, — фыркнула Фрида, стоило им отойти на десяток шагов.

— Если скажу, что нет, посоветует продать свои камешки, — в тон ей отозвалась Елена. — Я так понимаю, сире Аделаиде мои хризолиты спать не дают гораздо сильнее, чем мне чужие дети. Наверное, всей семье уже за…залюбила мозги, почему суконщики богаче баронов.

— А камушки правда хороши, — Фрида даже языком прищёлкнула. — Чистые, прозрачные, без трещинок, без вкраплений — только зачаровывать. Попросите Фелицию, на хризолиты лечебные чары лягут как родные. А она хоть денег заработает, оденется потеплее, а то она, похоже, из Зеленодолья бежала не чуя ног, в чём была.

— Я не повезла их сюда.

— Да? Ну… в общем, правильно. Куда их тут надевать?

Елена кивнула: некуда. Совершенно. И густо-красные, как зёрна настоящих заморских фруктов, гранаты здесь надеть некуда, и жемчуг. И вообще, хотелось держать все по-настоящему дорогие вещи подальше от госпожи баронессы, до сих пор болезненно переживающей, что младшая невестка возмутительно богата — и при этом совершенно не настроена делиться.

***

Дурацкий день, когда он поднял руку на женщину, и кончиться должен был по-дурацки. Дверь была тяжёлой и плотной, но надрывные стоны из-за неё были вполне различимы. Ламберт в раздражении рванул её на себя, в несколько шагов пересёк что-то вроде приёмной, устроенной Каттен за то время, что сам Ламберт провёл в Озёрном, и влетел в спаленку целительницы. Где топтались у кровати, тискаясь и сдирая друг с друга одежду, Каттен и кто-то, кого Ламберт узнать не смог — тот стоял к нему спиной. Ламберт возмущённо рыкнул, но Каттен, отстранив любовника, махнула на ворвавшегося рукой. Что-то мягко ударило Ламберта под колени, и он мешком свалился на пол. Он попытался вскочить, но с ужасом понял, что не может не только встать — даже голову повернуть. Мышцы отказали, и все кости словно бы вынули из него, только глазами двигать и мог.

Каттен меж тем накинула плащ прямо поверх наполовину снятой одежды и сказала с сожалением:

— Прости, милый, не сегодня.

Она загораживала собой своего неудавшегося любовника, Ламберт мог видеть только чьи-то штаны и сапоги (и похоже, что егерские). Потом мимо него проскользнула фигура в длинном тёмном плаще, прошла сама Каттен, а он так и остался валяться на полу, неспособный даже выругаться вслух. Нет, про себя он, конечно, матерился долго и проникновенно, сам понимая, что повёл себя как полный идиот: врываться без спросу к чародейке, будь она хоть десять раз целительницей! Фриду, помогающую строить горку дляприютских детишек, забыл? Один небрежный жест (пассами, кажется, она их называла) — и куча, сложенная из снежных глыб, заровнялась безупречно гладкой ледяной коркой. К опасливой радости сироток постарше и подростков-послушников, настроившихся таскать воду вёдрами с речки. А Ламберт зябко поёжился, представив себе такую же ледяную корку на живом человеке.