Книга Жениться по любви, страница 61 – Хильдур Бок

Вышло… занятно. Ламберт слышал о мастерах биться двумя клинками, но вживую с такими не сталкивался. Генриху тоже стало интересно, и он подкатил к сире Симоне с просьбой поучить его держать в левой руке нож вместо щита.

— Щит на самом деле лучше, — сказала она, морщась и потирая плечо, куда ей от души прилетело хоть и деревянным мечом, зато умелой рукой. — Это так… либо покрасоваться, либо если без щита останешься.

Племянник возразил, что без щита остаться — раз плюнуть, особенно если у орка в лапищах не скимитар, а кистень.

— А чем вам нож против кистеня-то поможет? — хмыкнула наёмница. — Ну, ладно, могу поучить, если отец ваш позволит.

Пока что она взялась показать какой-то подлый, исподтишка, удар ножом с левой руки, пока для видимости атакуешь правой с мечом, а Фрида наколдовала кусок льда, завернула его в платок и подала Ламберту, потому что правый глаз у него начал заплывать. По-хорошему, следовало бы пойти к целительнице, но рядом стояла чародейка, а собравшийся народ пялился на баронского сына и наёмницу и вряд ли бы заметил даже прилёт дракона. Тут-то Ламберт и спросил, может ли маг заставить человека поступить так, как нужно ему.

— Менталисты, собственно, только этим и занимаются, — легко ответила Фрида. — Другое дело, что мало их, и шифруются они обычно почище некромантов. А уж дерут за свои услуги столько… Если хочешь, чтобы дядюшка на тебя переписал наследство, а не кузине его оставил, которая десять лет за ним ходила, половину этого наследства отдать придётся. А если захочешь глупого колдуна с носом оставить, то совесть так загрызёт, что своими руками сладишь затяжную петельку и покаянное письмо оставишь, оговорил-де кузинуперед дядюшкой, чистую голубицу, и жить теперь с этим не можешь. Молишь Девятерых, чтобы дали в следующем перерождении искупить нынешние грехи, деньги же делишь поровну между голубицей и мудрым старцем, укорившим грешника и пробудившим в нём совесть.

Ламберт зябко повёл плечами, хотя в подвале, куда набилась целая толпа, было, в общем, совсем не холодно. Душновато даже.

— Работа очень тонкая, — неторопливо продолжила Фрида, — делаться должна неспешно, потому что меняться человек должен постепенно, чтобы никому и в голову не пришло, будто его менталист окучивает. А с чего такие вопросы, сир Ламберт? Потому что ваш брат выгнал старую дуру, которая всем здесь уже до смерти надоела, хотя ещё год назад как-то терпел её? Ну так, сами видели, даже Елену можно вывести из себя, а у супруги вашей терпения заметно побольше, чем у господина барона.

Ламберт подумал, что будь он сам на месте Елены, Аделаида не замок бы освещала роскошным фонарём под глазом (какой у него как раз намечается, кстати), а лежала бы в лубках.

— Да Георга, похоже, ещё в Озёрном довели, — сказал он. — Вот он и сорвался: приехал домой, а здесь такая же… тётушка. А чары… подчиняющие, или как это назвать, не всякий маг может наложить?

— Ох, — вздохнула Фрида, — вроде мы ничего особо не скрываем, а если и любим прихвастнуть, так исключительно в рамках своей школы. А нас всё равно подозревают в каких-то совершенно немыслимых вещах! Стихийница я, сир Ламберт, тупая боёвка. Вон хоть Фелицию спросите, кому и что я могу внушить. Ну то есть, внушить-то я могу, ещё как, но для этого мне надо либо ледышкой в пять фунтов весом об стену шмякнуть, либо заставить мост обледенеть на всю длину разом. Очень, говорят, внушительно получается. Но мозголом из меня, как из деревенского кузнеца ювелир.