Книга Алтарь для Спящего бога, страница 86 – Аня Кузнецова

– Здесь ты проведёшь следующие несколько дней, ― сказал учитель. ― В медитации и полном молчании. Ни с кем не говори, иначе придётся ждать ещё несколько месяцев.

– А вторая клятва?

Джузеппе впервые за всё время неодобрительно нахмурился, отчего Ан вжал голову в плечи ― он не хотел расстраивать учителя.

– Молчание, смирение и терпение ― вот твоя задача.

– Мне нельзя, двигаясь?

– Это было бы слишком жестоко. Можешь выйти отсюда ночью ненадолго, но помни, ни с кем не разговаривай. Вплоть до второй клятвы ты должен держать молчание. Ах и никакой еды и воды.

Ан ещё больше растерялся.

– А как же… слова? Я не должен выучить слова клятвы?

Джузеппе положил ладонь на плечо своего ученика и серьёзно, даже требовательно посмотрел в глаза.

– Нет. Молчание, смирение и терпение ― всё, что тебе нужно.

После чего вышел, закрыв за собой двери. Хуртулей огляделся. Зал для медитации был круглым помещением с высоким сводчатым потолком, узкими застеклёнными окнами из цветного стекла, с толстым ковром на полу и множеством маленьких подушечек. Забранные гобеленами стены едва заметно переливались желтоватым светом заклятия, которое сохраняло тепло. Поведя плечами, Ан уселся в самый центр ковра искрестил ноги в ритуальной позе. Закрыл глаза и привычно погрузился в себя.

Молчание.

Смирение.

Терпение.

Ни одной из этих трёх добродетелей судьба его не наградила. Молчание давалось труднее всего. Благо на вопросы учитель всегда отвечал подробно, не забывая впоследствии проверить, как усвоился новый материал. Пару раз мэтр Джузеппе просил прервать бесчисленные вопросы, но Хуртулея хватало ненадолго.

Со смирением было легче ― свою участь мага Ан принял и был готов посвятить ей всю оставшуюся жизнь. Оно и понятно ― что ждало мальчишку, выросшего в глухой северной деревеньке? Пока он следовал за учителем, внимал его урокам, но нет-нет, да и пытался сделать по-своему. Мэтр Джузеппе ругался, а иной раз и не гнушался наказанием. «Своеволие хорошо, когда здесь», ― в этот момент старик стучал указательным пальцем по лбу ученика, ― «хоть что-то есть».

Терпения редко хватало, чтобы хоть что-то довести до идеала. Тот же почерк всё ещё напоминал отпечатки от куриных лапок.

И вот на тебе ― несколько дней сидеть без дела. Ан поудобнее уселся на подушках.

Отрешись от бренности этого мира. Ничто не важно ― есть только бесконечный поток. В нём всё, что есть, было или будет. Всё и в то же время ничего. И ты неотъемлемая часть этого ничего. Ан стал единым целым с миром, от самого севера, где высокие горы скрывали от остального материка Зимний предел и до жаркой пустыни заморских стран.

Ты лодочка на волнах бескрайнего моря. Лёгкий бриз остужает кожу, а яркое южное солнце припекает макушку. Именно оттуда, из далёких земель Халифа отец привёз такое чуждое северу имя Антонио. И если раньше он обижался на него за шутки и обзывательства других детей, то теперь сам смог увидеть всю бесконечную красоту, которая и сподвигла старого Веслава так странно назвать сына. Второе имя – Хуртулей – дала ему мать, как метку, что навек связала его с Зимним порогом…

– О, ты посмотри, и этот здесь!

– И ему разрешили здесь сидеть?

Голоса вырвали Хуртулея из забытья. Он открыл глаза и проморгался. Перед ним стоял Стаф.

– Эй, к тебе обращаются!