Онлайн книга «Проклятие Айсмора»
|
— Ох, Гаррик-Гаррик! Слышал бы ты себя! Лучше в тюрьме, чем на воле! — нервно рассмеялась Ингрид. — Беда в том, что в нашу тюрьму только попасть легко. А вот выбраться… — Пойдемте, госпожа Ингрид. Худо ли, бедно ли, но в ратушу нам попасть надо. Хоть и кружим мы… — Значит, все разговоры только о нем, — горестно сказала Ингрид. — И драки только за него. — Из-за него, — сокрушенно вздохнул Гаррик. — Но в чем его обвиняют⁈ — Да кто ж разберет? Сами слышали — кто во что горазд. Окно над их головами распахнулось, из него вылетел деревянныйполовник. Стукнулся о фонарь дома напротив и упал в канал. — Нашла, где уши сушить. В Айсморе! — донеслось следом за половником. — А я слышала, что виноват! Винова-а-ат!!! Виноват он! Раз обсуждают кого — значит виноватый он! — Бестолковая ты женщина, — отвечал мужской голос, на удивление спокойный. — Обсуждают, потому что интересно. — Да кому будет интересен тот, кто может быть ни в чем не виноват? Разве же о таком начнут судачить? — Закрой окно, дует. И перестань орать уже, так и голова, не ровен час, лопнет. Везде кричат, и ты уже с утра… Высунулись женские руки в темно-красных рукавах, закрыли ставни, и голоса стихли до невнятности, но ругаться не перестали. Сделав круг, Ингрид с Гарриком вышли к лавочке с самой доброй в Айсморе торговкой. Ингрид решила, а вдруг она рассеет тревоги? Вдруг все не так плохо, как сейчас кажется? Лавочница была приветлива, но вместе с тем излишне предупредительна. При виде Ингрид она запричитала: — Бедная девочка, бедная девочка. Ингрид хотела сказать, что она-то на свободе, но тут хозяйка еле слышно обронила: — Вот оно как все обернулось-то. А я уж радовалась, — но оборвала себя и заговорила о новостях подробно. — Орали вчера, под стенами ратуши и тюрьмы про проклятие. А нынче пошли разговоры о виселице. — Я слышала сегодня о плахе, — с трудом выговорила Ингрид. — Это уже как договорятся, — ответила хозяйка, споро накрывая на стол. — Угу, договорятся они, как же, — буркнул Гаррик, откусив хозяйкин пирожок. — Озерники как есть вода. Сначала будут выяснять виноват или нет, потом — как казнить, а Бэрр меж тем в тюрьме от старости помрет. Или винир свихнется, выбирая, как ему поступить, чтобы ни в одном уме мысль не шелохнулась и все при довольстве остались, а он — при деньгах… Волны! Лишь бы дунуло… Лавочница посмотрела на Гаррика с укоризной: — Не понять тебе! — потом повернулась к Ингрид, перепуганной до дрожи. — Знаешь, милая… Из-за сплетен человека здесь вешали так давно, что все уверились: так не бывает. Вот и не боятся наговаривать на чужую жизнь. Но раз уж начали… Да, не остановишь озерных, пока крови не напьются. Она протянула Ингрид горячую кружку, большую и полную до краев. Та ее чуть не выронила, но хозяйка придержала, помогла поднести к губам. Чай согрел самуюмалость, но теперь холод проник в душу, откуда его было уже не выгнать. Мысли о Бэрре навалились с новой силой, несправедливость и ужас происходящего настолько резанули, что Ингрид не сдержалась. Она поставила чай на пол и отвернулась от доброй женщины, пряча слезы. — Ну что ты, милая! Не расстраивайся, все-все будет хорошо! — обняла ее хозяйка. — Хорошо бы, — ответствовал Гаррик без намека на веру в сказанное и шумно вздохнул. — Я… так волнуюсь за него, простите меня, — вымолвила Ингрид. — Я… не знаю, что делать. Что же делать? |