Онлайн книга «Проклятие Айсмора»
|
Спохватился и отодвинулся, не желая смотреться еще большим олухом, чем уже смотрелся. Гейра то ли не заметила, то ли не придала значения — продолжала: — Мне казалось, стражник: страж, защитник — само по себе что-то очень благородное и правильное, — пожала плечами, опустила голову. — Ошибалась… Гаррик поперхнулся: также Ингрид говорила про голубое небо… и чуть не прервал ее, что да, так и есть, он ведь из-за этого в стражники и вернулся! Стражи — это порядок! Это защита! Чтобы вот как во время бури! Но не стал. Насупившись, перехватил лавку поудобнее ровно она убежать собиралась, сказал другое: — Это он виноват. — Мне не за что его винить, — ответила Гейра, вновь поднимая на Гаррика свои печальные вишни и вновь вгоняя его то в жар, то в холод. — Знала я, на что шла. Думала, он тоже любит меня. — Ты все еще его любишь? — вырвалось глухо и подозрительно. Гаррик сжал челюсти, чуть язык не прикусив от того вздора, что с него слетал. — Любовь той ночью и закончилась. Хотела деньги его ему же и оставить, — ровно продолжила Гейра. Ухватила тонкие бусы, оттянула от шеи. — Но взяла. Решил бы еще, мало показалось, на замужество намекаю. Да и маме помощь, она же одна меня растила… Гаррик отметил это и мысленно отвесил себе подзатыльник. — Потом она спрашивала, откуда столько. Я отговаривалась приработком, не хотела расстраивать. Да разве мать обманешь? Она поняла. Плакала, жалела. А я — нет, — потом повернулась к нему и добавила твердо: — Кого я люблю сейчас, тебе ведомо. Но я знаю, как ценят девичью честь среди береговых, и если это важно, то я не та, которая тебе нужна. Городская я, а ты из деревни. Волна с берегом не сойдутся. А ведь то же самое Гаррику когда-то сказал Бэрр, только наоборот: не из-за чего им ссориться, этим самым волне и берегу! И людям, живущим на воде и на земле — тоже надо жить в мире. А что сказала бы Ингрид, настигла другая мысль, Ингрид, дождавшаяся Бэрра?. И Гаррик словно въяве услышал ее звонкий смех: «Какой для печали повод! Если нашел свое солнце, радуйся, что оно тебе светит!» Гейра потянулась за его плащом, сочтя молчание ответом. Помяла в руках ткань, смахнула пылинки с темной шерсти, погладила. — Пора тебе, стражник Гаррик. Небо вон стемнело совсем. А стражник Гаррик разобрал боль в ее голосе и охнул. Все свое самолюбие тешить горазд! А как худо пришлось тогда Гейре, даже не подумал! Дубина стоеросовая! И что пережила она все сейчас снова — из-за него, тоже в голову не пришло. Гаррик выхватил плащ, придвинулся, хотел прижать к себе, но Гейра отстранилась. Уперлась ладонями в грудь, возводя преграду. Ох, ну еще хлеще придумал, пожалеть Гейру решил! Она привстала, и покаянные слова вырвались у Гаррика сами собой: — Прости, милая, прости! — накрыл крепкие ладошки своими грубыми, погладил как мог мягко, боясь оцарапать. — За меня и за него. Не все ведь мужчины такие! Мне не следовало тебя мучить. Что было, прошло уже, да и неважно! Правда! Гейра остановилась, глянула недоверчиво. В глазах-вишнях стояли непролитые слезы. — Почему? — всхлипнула она. — Всем береговым важно, а тебе вдруг и неважно? Гаррик перехватил пухленькие пальчики, прижал одну ее ладонь к своей щеке, чувствуя, что не справляется, краснеет, и чтобы не мяться,больше себя глупым ревнивцем не выставлять, выпалил сразу, как есть. |