Книга Проклятие Айсмора, страница 4 – Ольга Зима, Кира Гофер

С кухни они так и не ушли — разбросанная одежда и стянутый с кресла плед вполне заменили кровать.

Под утро Бэрр обнял Ингрид, устало положив голову ей на грудь. Она гладила его спутанные волосы, не смея уснуть, боясь отпустить эти мгновения — их последние мгновения. Гоня грусть, запоминала сильное и гибкое мужское тело, еще влажное от пота. Проводила по спине кончиками пальцев, мягко касаясь шрамов, будто изучала новую книгу, невиданную и интересную.

Бэрр молчал.

Лишь когда луч послеобеденного солнца добрался до его плотно зажмуренных глаз, а с улицы донеслась трель дверного колокольчика, он поднял голову. Глянул сквозь темные пряди и словно бы враз очнулся. Видно, вспомнил, что он первый помощник градоначальника и у него есть обязанности.

— Я зайду, — шепнул он и больно дернул Ингрид за волосы, выпутывая свою руку.

Поцеловал ее в угол рта, не глядя в глаза, и принялся торопливо одеваться.

«Это непра-а-авда, — протянул, куражась, зловредный разум. И грустно выдал: — Я предупреждал… Трепло. Дикарь и трепло. Еще бы „спасибо за чай!“ сказал».

У Ингрид не было слов, да и сил тоже не было. Она смогла лишь повернуть голову и слабоулыбнуться Бэрру вместо ответа.

Он ушел тихо, лишь звякнул о порог меч, завернутый в черный плащ. В тот самый плащ, в который она отчаянно вцепилась, дрожа от страха не далее как вчера вечером.

Бэрр… Даже в собственном испуге и сумраке улиц она не могла не узнать его. Как не могла и поверить своим глазам. А он прижимал к себе, обещая проводить, чтобы никто больше не обидел ее, для него тогда безымянную и незнакомую.

Оказавшись в ее доме, он поначалу молчал, а потом она слушала, боясь только одного — что он замолчит.

Не прошло и суток, а ей показалось — целая жизнь.

Дверь в мечту на двоих с гулким стуком захлопнулась.

Ингрид, не вставая, подтянула к себе одежду, стремясь хоть чем-то отгородиться от стремительно наливающегося холодом мира. Она вся пропахла ушедшим мужчиной. Этот запах не грубый, не резкий — просто его, Бэрра. Он был мастер во всем, но от этого становилось только горше. Его опытность лишь кричала о том, сколько девушек побывало в его объятиях до нее и сколько еще будет после… А Ингрид… Что Ингрид? Она ничего не могла дать ему, кроме своего глупого сердца. И ей совершенно не было места в жизни первого помощника винира.

Впрочем, мучила ее не только своя боль. Понять бы, как дальше жить с тем, что он ей рассказал…

— Ты совсем не знаешь меня, девочка, — Бэрр смотрел на нее без тени улыбки. — Я убил человека однажды. Беззащитного человека и безоружного, почти ребенка — не разбойника, не врага. Не в пьяной драке. Не спасая свою жизнь и не защищая кого-то! Я убийца, Ингрид, и то, что я действовал во имя того, что считал своим долгом — это все ерунда, отговорки, пустое. Его глаза, Ингрид, ты не представляешь, как часто они мне снятся. Мой удар… и его крик: «За что⁈»

Я все унес,

Одежду и доспехи.

Я весь ушел! Нельзя мне оставлять

Ни вздоха, ни любви своей печать.

И будто сам себе отрезал веки…

А где-то спорят ветры с парусами,

А где-то горны все трубят — в поход!..

Но соли полон искривленный рот,

И горечь памяти моей терзает

Теперь тебя,

Оставленную в ночь.

Теперь меня…

И вовсе в мире нет.

Я весь ушел — ты провожала взглядом.