Книга Проклятие Айсмора, страница 61 – Ольга Зима, Кира Гофер

Эх, Альберт… Доехал ли до Домхан-града, как устроился? Агги, светловолосая и хрупкая, умерла при родах. Все экономили на докторе и в результате сгубили и мать, и дитя. Альберт любил ее, чужую жену. Ее смерть послужила последней каплей.

И они с Бэрром вдрызг разругались перед отъездом.

А ведь с Ингрид Альберт нашел бы общий язык, неожиданно подумалось Бэрру.

Тут он отвлекся от воспоминаний, потому что торговец повернулся к нему, побледнел и дернулся, отшатнулся, потупил глаза. Понял, что Бэрр не за товаром пришел? Так ведь должен был понять за несколько месяцев,что и сегодня вряд ли они столкнулись по поводу этих… мерзопакостных раков.

Что-то еще случилось? Какой-то новый повод для неприязни? Но у Бэрра ничего не было, что связывало бы его с этим торговцем. Никаких выселений или другого повода, чтобы вот так отгораживаться плечом, отворачиваться, бледнеть и бормотать под нос явно не пожелание здоровья.

«Ну конечно! — разозлился Бэрр. — Еще этих ваших Темных Людей вспомните, будто бы у меня не куртка, а лицо черное. Давайте теперь от всех шарахаться, кто не в сером ходит. Сами темнота, не в волосах, так в умах!»

Он едва сдержал желание дать в толстую харю, потому как враз припомнил, и сколько денег он тут оставил, и младшего, тоска по которому становилась все острее. Но потом подумал, что цвет волос или одежды не должен иметь значения ни для кого — и для него тоже, и зашагал себе дальше.

Рынок закончился. Бэрр, отпихнув особо надоедливых торговцев, сующих товар почти даром, выбрался через шаткий подвесной мостик к площади перед Управой.

Узкие скамейки, вытянутые вдоль облезлых стен, были забиты до отказа. Ругающиеся женщины с плачущими детьми, старики с бумагами в трясущихся руках, подростки, глядевшие будущими волками — всех сюда привели отнюдь не радости. Хмурые мужчины разного рода занятий предпочитали стоять поближе ко входу, готовые продираться вперед хоть локтями, хоть кулаками.

Даже пара раскрашенных доступных дамочек торчала в углу, непонятно какого кривоухого затесавшись сюда в разгар дня — разве, неудачно обокрали кого-то… Или их кто.

Гам стоял невероятный. Даже рынок звучал тише со своими выкриками и призывами, хотя там народу было гораздо больше, чем на этой площади сегодня. Создавалось ощущение, будто полгорода переругалось и пришло сюда требовать правды, хотя тут всегда кто-то спорил, до сотрясения облезлых стен и собственной хрипоты, друг с дружкой и со всем миром, отстаивая свои права. Два секретаря пытались как-то всех успокоить и выстроить по очереди в один закрытый пока кабинет, но получалось плохо. Пять быстрых судей, названные так явно в насмешку над скоростью разрешения дел, начинали работать после полудня, но ждать не хотел никто, каждый считал, что его дело — самое срочное.

При появлении Бэрра площадь постепенно стихла, горожане замерли кто где, глядя на него с объединившейвсех опаской. Потом заныл какой-то ребенок, послышался визгливый крик: «Да заткни ты его уже!», а затем шум и гомон разразились с новой силой.

Бэрр поморщился и поспешил в сторону одноэтажной пристройки справа, хотя знал, что глава Управы не любил сидеть в ее центре, и найти его подчас стоило большого труда. Но сегодня Бэрру повезло, и он сразу обнаружил Аезелверда в скромной комнате, носившей гордое название «Последние стены». Тут лежали трупы, неопознанные, не забранные или никому не нужные.